П. Пенкова (Педерсен). Первая классификация русских глаголов с применением позиционного анализа

Вклад Г.П. Павского (1787-1863) в теорию русской грамматики связан с исследованием структуры глагола в русском языке. Цель нашей работы — показать, что в Филологических наблюдениях над составом русского языка Г.П. Павским впервые описана морфологическая структура русского глагола при помощи аналитической процедуры для непротиворечивого разбиения лингвистических множеств[1]. Задачи морфологии («этимологии») в обширном исследовании замечательного филолога сводятся не только к выделению значимых морфологических единиц (корней, «примет» — т.е. распространителей корней, окончаний) в рамках словоформы или к классификации видов аффиксов в парадигматическом плане. Новым является: а) осуществление предельной линейной сегментации письменного текста с целью описать все возможные комбинации неделимых формальных элементов; б) идентификация выделяемых элементов, учитывающая существующую зависимость между одинаковой позицией (местом) элемента в словоформе и его грамматическим значением. Максимальное раздробление текста на предельные линейные единицы — буквы, и описание их сочетаемости предшествуют достижению конечной цели грамматического анализа — задать правила порождения как слогов, так и частей слов, отвечающих современному понятию о морфах. Эти законы, как их называет сам автор, должны воспроизводить исходные для наблюдаемых русских слов формы предшествующего (диахронного) состояния языка.

1. Минимальной значимой частью слова в работе Павского является буква — «буква есть одна из составных частей звука, образующегося в устах человека…; различение букв от письмен… пропускаю без внимания и письменное изображение букв стану называть также буквами»[2]. Из практического анализа словоформ видно, что минимальная форма (буква как инвариантное обозначение звука) соотносится автором с минимальной функцией: функция буквы зависит от ее места в линейных цепочках букв. Эта имплицитная функциональная характеристика сближает «буквы» Павского с фонемами, если понимать фонему как класс физически сходных и функционально тождественных звуков (с той только разницей, что грамматическое изображение снимает все вариации, присущие конкретным звукам). Существенно отметить, что варьирование сегментов (букв) на примере большого массива слов, связанное с определенными деривационными процессами, описывается Павским двояким образом:

а) введением специальных знаков (букв) для обозначения более абстрактных единиц высшего уровня, которые замещают варьирующие буквы с общим местом (позицией) в деривационном процессе. В качестве таких знаков для своих реконструкций праславянских форм Павский использует буквы ъ (еръ) и ь (ерь), но задает специальные правила для их употребления (см. ниже);

б) оставаясь на уровне букв-фонем, он описывает один из вариантов посредством другого, прибавляя дополнительные признаки второго к признакам «первообразного» элемента в определенном окружении.

Таким образом, принцип фонетической реконструкции протоформ у Павского сводится к замене букв (звуковых типов) данной словоформы такими фонетическими элементами, которые не меняют значения слова, но связаны с наблюдаемыми сегментами отношением импликации, напр. губная + ь (ерь) → губная + л (для Павского ь (ерь) после согласных имеет «стоимость» или функцию j (йота). На уровне «частей слова» — корней, суффиксов («примет», «признаков») и окончаний — тот же самый принцип реконструкции требует введения отдельного морфологического репрезентата для каждого грамматического значения, напр. восстанавливаются в линейной последовательности различные «признаки» (морфы) для именительного падежа и множественного числа существительных на месте многофункциональной (многозначной) морфы -а. Объединяющим звеном в фонетике и морфологии является учет позиции (места) равнофункциональных элементов в предельных линейных цепочках (морфах) с одинаковой функцией и различной формой. Идея о существовании невыраженных формально минимальных функций (значений) легла в основу «позиционного анализа» Г. Павского. Эта идея, как проекция принципа о строгих фонетических соответствиях в ранней немецкой компаративистике[3], в сущности служит не диахронии, а настоящей актуальной системе описания языка в «Филологических наблюдениях».

2. Сформулированные в Первом рассуждении Г.П. Павского фонетические законы и правила построения слогов вскрывают: а) совместную встречаемость дискретных единиц (букв); б) такие морфологические закономерности, которые связаны с одинаковой позицией букв в корнях, суффиксах и окончаниях. Конечные элементы деления — буквы — занимают ту или иную позицию, соответствующую их функциям, в зависимости от их места в реконструируемых исходных протоморфах, а не по счету букв в пределах данной словоформы. Так, наложив идентичные по значению корни, с наличием или отсутствием гласного, напр. бер- в бер-у и бр- в бр-ать, Павский не повторяет традиционного для русской грамматики замечания о «беглых буквах о, е, а введением букв ъ (ера) и ь (еря) обозначает присутствие пустого сегмента; в нашем примере сегмент ь занимает вторую позицию в реконструированном корне бьр-. В системе автора еры никогда не были краткими гласными, а являются только знаком отсутствия твердой или мягкой гласной[4]. Эта мысль проводится еще в «Сравнительной грамматике» Боппа — Бопп оспаривает наблюдение Гримма о том, что ъ (еръ) заступает преимущественно место у (ы), и предполагает, что буквой ъ (еръ) поглощены и другие гласные, так что ъ (еръ) в сущности есть нуль[5]. С точки зрения вокалической системы старославянского языка утверждение Павского о «придыханном» (невокальном) характере еров было бы ошибочно, но для истории русской грамматики остался незаметен следующий факт: в системе Павского еры выполняют роль условных знаков: а) для обозначения нулевой степени глагольного корня; б) для обозначения йотации или лабиовеляризации вообще — как в случаях межвокальной интерполяции (hiatus), так и на стыке морфем. Автор пишет: «… у нас должность греческой дигаммы исправляют буквы й да в», а й и в только буквы, замещающие придыхания ъ (еръ) и ь (ерь) между гласными — «стечение двух гласных… избегаю тем, что скрытно или явно вставляют между гласными придыхание»[6]. Продемонстрируем последовательную замену непосредственно наблюдаемых элементов (букв) такими элементами того же уровня, какие можно включить, не изменяя содержания звуковой цепи, примерами прошу, люблю — формы, возводимые Павским к просью, любью из исходных просить, любить с сокращением инфинитивного и > ь (поясним, что здесь ь (ерь) имеет фонетическую стоимость j(йота)), а «ь (ерь) по § 44-му твердую гласную у переменит на мягкую, скрывающую в себе другой ь (ерь)» (второй ь (ерь) отвечает межвокальной йотации, восполняющей зияние). «Происшедшая от сего встреча двух ь-ей при чистой зубной букве с потребует преобразования одного из них… и произведет из чистой зубной с зубную придыхательную букву ш (см. § 82). При губной букве первый из двух ь-ей должен перемениться на л (см. § 81)»[7].

3. Еще пятнадцать лет до первого издания «Филологических наблюдений» Я. Гримм и П. Шафарик отметили гласность ъ-а и ь-я в старослаянском[8], но Г. Павский, без сомнения знакомый с трудами Боппа и Гримма, идет своим путем[9]. Та новая роль, которую отводит ъ-у и ь-ю Павский, похожа на роль сонантов в системе и.-е. вокализма молодого де Соссюра: особенностью еров, как и и.-е. сонантов (де Соссюр назвал их «сонантическими коэффициентами»), была их способность выступать то в виде согласных, то в вокализованном виде[10]. Уже Буслаев заметил, что «учение о гласности или полугласности букв ъ и ь относится к учению о придыхательности этих букв как целое к части»[11]. Метод, примененный Павским, зависел не от хронологии письменных памятников языка, а от внутренней логики конструированной системы; зато сверхосторожная сравнительно-историческая филология в России сочла, что «Беккеровский закон словопостроения является у нашего филолога мертвым механическим средством для примирения смысла с выговором, слуха со зрением, придуманным для удержания значительных букв на своем месте (курсив наш — П. П.), а не естественным стремлением, общим всем языкам, к своеобразному выражению единства понятия единством рифмической формы»[12]. Современные Павскому критики подчеркивали прежде всего статичность и антиисторичность его реконструкций[13], но полученные результаты не должны заслонять для нас цель и метод автора — порождение «правильных» (с логической точки зрения) форм протоязыка и синтез современных, наблюдаемых словоформ современного русского языка из реконструируемых при наличии фонемных соответствий. Напомним, что для современной генеративной лингвистики порождения не должны обязательно соответствовать хронологии исторических процессов, а значимость результата — реконструируемого слова — намного меньше, чем значимость самого метода реконструкции[14]. Вслед за Боппом, Гриммом и Беккером, Павский следует принципу максимального фонологического и морфологического «растягивания» протоформ: эта модель исторической реконструкции предполагает, что каждое грамматическое значение (функция) должно получить материальное соответствие в плане выражения[15] —


↓

Именно утверждение, что «всякая отличительная буква, присоединившаяся к корню имени, вносит в имя новое понятие»[16], приводило к механическому набору функциональных элементов и реконструкциям, вообще не отмеченным в истории языка. В ранг самостоятельной ступени исторического развития возводилось даже появление нового дифференциального признака, напр. признак диффузность в истории палатализации задненебных (У Павского же: «Если же по требованию словопроизводства буквы г, к, х должны будут стать перед ь-ем, то ь превращается при них в зубное придыхание с, и, сливаясь с ними, переделывает их на придыхательные буквы ж, ч, ш»[17]).

4. Описав комбинаторику букв (звуков), Павский переходит к выделению первообразных (коренных) и производящих (аффиксальных) частей слов, т.е. к выявлению тех цепочек элементов, которые при замещении одной другою влекут к изменениям в плане содержания. Даются правила сравнения разных окружений одного сегмента на протяжении слова («Корень слова сам собою обнаружится, когда отнимешь все приросшее к нему. Но для этого надо иметь понятие обо всех производственных буквах, употребляемых во всех частях речи»[18]). Морфемное вычленение корня продемонстрировано на примерах слов вынь, вынимать, занимать, займу, выемка, приемлю. Принцип сравнения однокоренных слов (их семантическая близость определяется интуитивно) напоминает современный анализ при помощи таблиц. Письменные формы располагаются мысленно одна под другой и выделяется цепочка совпадающих букв:

Заполнение букв по вертикалям детерминируется местом элемента в структуре слова, в конкретной словоформе возможны и пустые мета. По мнению автора, из аналогии с глаголами -бирать (от корня бр-) и -тирать (от корня тр-) видно, что корень -им- является непервичным (удлиненным) вариантом корня, а сравнение с лат. ademi, emo, нем. nehmen, санскр. йам и под. утверждает первичность корня йем, йм с «беглой» дополнительной гласной е[19]. Если между «признаком» неопределенного наклонения -ть и чистым корнем глагола не окажется ни одной отличительной буквы, глагол называется «первообразным»[20].

Идея о нулевом вокализме корня или о пустых местах, заполняемых «придыханными» гласными ъ-ом и ь-ем в реконструкциях, дает возможность Павскому подметить еще одну особенность в структуре первообразных глагольных основ: если корни имеют нулевой вокализм и оканчиваются на согласную, основа инфинитива образуется прибавлением «отметаемой» гласной а или у, а если корень содержит гласный, инфинитив первичного глагола образуется без распространителя. Ниже мы иллюстрируем это в таблице, где буквой М отмечается морф (корень или суффикс) на сильной (ненулевой) степени вокализма, а буквой Ø — морф на слабой (нулевой) степени[21]:

В фонетике эта зависимость отмечена так: «все беглые гласные должны исчезнуть при появлении существенной»[22]. Этим Павский предвосхищает учение о сильных и слабых позициях еров в старославянском, ср. и Соссюровскую гипотезу об упомянутых выше «специфических сонантах», исчезновение которых вызвало удлинение предшествующего гласного (позднее это предположение подтвердилось новооткрытыми хеттскими данными)[23].

В производных глаголах распространители корня или, согласно терминологии Павского, «производственные приметы глагольной породы», тоже находятся в определенном соотношении с вокалической степенью корня. В следующей таблице ММ — это морф на удлиненной степени корня, М — морф под ударением, ^ — знак дизъюнкции.


	ММ (а₂, ять> е₂, и₂, ну₂)	спать, сохнуть, зреть, скочить
		-сыпáть, -сыхáть, -зирáть, скакáть

Как заметно из таблицы, краткий вокализм корня противопоставляется долгому, подвижное ударение тематических вокалов во второй позиции противопоставлено неподвижному ударению в третьей — á₃, всегда под ударением.

5. Несформулированная эксплицитно цель Г. Павского — дать предписания как для производства «правильных» с логической точки зрения реконструкций, так и для синтеза наблюдаемых словоформ русского языка. Задача потребовала создания такой морфологической классификации, которая, в случае формализации, отвечает принципам построения модели алгоритмического характера. В современной лингвистике широко используются эти модели, так как они годятся лучше, чем традиционные классификации, для представления языковой системы с ее рекурсивными свойствами: традиционные классификации задают все отношения списком, а система языка имеет рекурсивный характер, поскольку носители языка могут создавать новые и новые словоформы, теоретически произвольно длинные и произвольно сложные[24]. Создание алгоритмической модели начинается универсальной классификацией лингвистического множества, т.е. разбиение анализируемых объектов производится по любому из избранных признаков; обязательный характер признака дает возможность построить единообразную систему характеристик классифицируемых объектов[25].

Осуществленная Павским классификация русских глаголов на принципе позиционного анализа имеет характер универсальной классификации, если возьмем в качестве обязательных признаков каждую позицию деривационных элементов. В связи с грамматическими функциями суффиксов указаны «три степени протяжности» в глаголе, но отмеченная автором аналогия между степенями прилагательных и глаголов и определение степени как меры продолжительности и объема действия[26] не является основанием для идентификации степени с видом[27]. Класс глаголов предварительно разбивается на отдельные «породы» в зависимости от вида и способа протекания действия. Видовая классификация сделана по таким существенным признакам, которые используются и для современного типологического описания глагольного вида[28]: «Однократность»/ «многократность», «определенная продолжительность» (т.е. «предельность») — «неопределенная продолжительность». Таким образом различается количественная и качественная сторона аспектуальности. К глаголам с «определенной продолжительностью» относятся «начинательные», «окончательные» и «продолжительные дальние» (последние имеют только прошедшее время); глаголы с «неопределенной продолжительностью» образуют только один класс — класс «продолжительных неопределенных». Способ протекания действия в пространстве определяется в зависимости от «однообразности»/ «разнообразности» реализации глагольного действия. В рамках «разнообразных» выделяются «разнообразные дальние» и «разнообразные неопределенные» глаголы, — вообще строго соблюдается принцип деления на непересекающиеся классы.

Характеристика глагольных суффиксов дается и в связи с видовым или залоговым значением, и в связи с позицией определенного суффикса. Напр. «отличительная буква а производит многократные глаголы неопределенные (2-степ.) и дальние (3-степ.)»[29], при помощи а₂ образуются «многократные однообразные» глаголы типа бежать (в тот же класс входят и глаголы с другими суффиксами, напр. видеть, ломить с е₂, и₂), а с помощью а₃ из «однократных однообразных» (типа вершúть, хватúть) производятся «многократные разнообразные» глаголы (напр. вершáть, хватáть), при этом не изменяется степень протяжности глагола[30]. «Буква и, назначенная для того, что бы указывать собою глагольный залог, не вносит в глаголы свои ни малого понятия о времени и пространстве», «все глаголы с приметою и я признаю за однородные и ставлю все в одну породу»[31]; хотя одни из них — однократные, а другие — многократные, суффикс и гомогенен в позиционном отношении. Критика прошлого века отметила, что степени Павского объединяют неоднородные по виду или по семантике глаголы[32]. Неотмеченным остался факт, что степени связаны с линейной дистрибуцией суффиксов, характеризующих «глагольные породы»; Павский интересовался выражением тождественной позиции (функции) различными морфологическими элементами.

Для иллюстрации расположим выделенные Павским типы в экспериментальной таблице — приводятся только отдельные примеры из многочисленных списков автора. В одной колонке сгруппированы суффиксы, находящиеся в отношении дополнительной дистрибуции, напр. -ыв/ -ив, -ов/ -ев. Суффиксы противопоставленные по принципу контрастной дистрибуции, получают одинаковый индекс, напр. -н-у₃ и е₃ в грубнуть и грубеть. Для а₂ и е₂ Павский вводит дополнительную характеристику «сократимая или отметаемая» (в формах настоящего времени), а₃ и е₃ — «неотметаемые», а₄ — «отметаемая», а₅ — «неотметаемая», -н-у₂ — «неотметаемое», -н-у₃ — «отметаемое». Консонантные элементы j₁, в₁, в₂, в₃ (в —ов/ -ев и —ыв/ -ив) разделяют различные степени протяженности. Число колонок с суффиксами номинального происхождения можно было бы значительно увеличить, тут даются только три (-ник-, -ств-, -от/ -ет) для иллюстрации. Таблица включает только бесприставочные формы, ее цель — акцентировать идею об универсальном способе аналитической записи и синтеза каждого глагола. Разграничение а₂ от а₄, а₃ от а₅ в таблице отчетливее, чем у Павского[33]. Знаком «плюс» отмечается присутствие признака, т.е. наличие поставленного в колонке суффикса; пробелы должны символизировать отсутствие данного признака, их можно заполнить также знаком «минус».

Стремление Г.П. Павского к изоморфному описанию фонетики и морфологии, основанному на принципе позиционного анализа, и обращение к синхроническому изучению морфологии русского глагола дают нам основание считать автора «Филологических наблюдений» основоположником того формального направления в русском языкознании, которое представлено трудами К.С. Аксакова, Н.П. Некрасова, Ф.Ф. Фортунатова. Задолго до А.А. Потебни и Бодуэна де Куртене Г.П. Павский показал, что грамматическая форма есть значение (функция), а не звук; за несколько десятилетий до введения термина «способ действия» Б. Дельбрюком Г.П. Павский разделил описание глагольного вида от описания протекания действия. Поиск общего грамматического значения для суффиксов с одинаковой позицией — первый шаг к формулировке инвариантных грамматических значений с целью наметить грамматические противопоставления. Континуитет этой лингвистической традиции, блестяще развитой Пражским структурализмом, не прекратился и в современном языкознании.

[1] Г.П. Павский, Филологические наблюдения над составом русского языка, т. I-III, СПб., 1941-1842г., цитаты даются по второму изданию 1850 г., см. «Рассуждение третье, О глаголе», с. 6-73. орфография фезде модернизирована.

[2] Ср. цит. соч., «Рассуждение первое», т. I, § 2, с. 6.

[3] Сам. Г.П. Павский указывает среди своих источников: F. Bopp AusführlichesLehrgebaudedesSanskrit, Zend, Griechischen, Lateinischen, Altslavischen (von. Abt. II ab), Gotischen und Deutschen, 1833-; J. Dobrowský, Institutiones linguae Slavicae dialecti vetris, Vindobonae, MDCCCXXII; J. Grimm, Deutsche Grammatik, I-IV, 1819-1837. См. указ. раб., «Рассуждение первое», с. 3-4.

[4] Указ. соч., «Рассуждение первое», § 65, с. 75.

[5] Подробнее эта дискуссия рассматривалась уже в книге М. Каткова, см. М. Катков, Об элементах и формах славянорусского языка, М., 1845, с. 23 и сл.

[6] См. указ. соч., «Рассуждение первое», § 75, с. 88.

[7] Цит. соч., «Рассуждение первое», § 90, с. 103-104.

[8] См. Введение Я. Гримма к Сербской грамматике в. Караджича (Wuk’s Stephanowisch kleine serbische Grammatik, 1824) и P. Šafarik, SerbischeLesekörner, Prag., 1833, s. 21.

[9] Только дефиниция придыханий напоминает Востоковское определение еров. Востоков считает, что «полугласные ъ и ь не что иное суть, как стремление воздуха из гортани, потребное для образования всякой из пяти гласных а, е, и, о, у, но недостигающее сего полного изглашения…»; ь и й тоже отождествляются Востоковым. См. А.Х. Востоков, «Рассуждение о славянском языке, служащее введение к Грамматике сего языка, составляемой по древнейшим онаго письменным памятникам», Филологические наблА.Х. юдения Востокова, изд. И. Срезневским, СПб., 1865, с. 18.

[10] О «сонантических коэффициентах» де Соссюра см. С.Д. Кацнельсон, «Метод системной реконструкции и внутренняя хронология историко-лингвистических фактов», сб. Энгельс и языкознание, ред. В.Н. Ярцева, А.В. Десницкая и др., М., 1972, с. 277-278.

[11] Ф.И. Буслаев, «Рецензия на книгу Г.П. Павского Филологические наблюдения над составом русского языка, второе изд.», , Отечественные записки, СПб., 1850, 52, 4, с. 68.

[12] А. Линниченко, Очерк развития важнейших идей отечественного языкознания от возникновения ученых исследований русского языка до утверждения их на началах сравнительно-исторической науки о языке, Киев, 1856, с. 57.

[13] Ср. Н. Костырь, Предмет, метод и цель филологического изучения русского языка, Киев, 1848, с. 50-69; тот же автор, «Ученые справки по поводу нападок проф. Буслаева на мнения акад. Дорна и проф. Костыря о происхождении и значении знаков ъ-ь в языке русском», отд. отт. из № 38 и № 39 Хар. Губ. Вед., 1852, с. 7 и сл.; М. Максимович, Начатки русской филологии, М. 1848, с. 175.

[14] Ср. R.D. King, Historical Linguistics and Generative Grammar, Prentice Hall, Ink., Englewood Cliffs, New Jersey, s. 102-110, 155.

[15] См. P. Kiparisky, «From Paleogrammarians to Neogrammarians», Studies in the History of Linguistics, London, Bloomington, Indiana Univ. Press, 1974, s. 334.

[16] См. цит. соч., «Рассуждение третье», §18, с. 48.

[17] См. цит. соч., «Рассуждение первое», §50, с. 56.

[18] Ср. цит. соч., «Рассуждение второе», т. I, с. 2.

[19] Цит. соч., «Рассуждение второе», т. I, с. 3.

[20] Цит. соч., «Рассуждение третье», §7, с. 8.

[21] Дальше индексом справа отмечается позиция «производственных примет» различных классов глаголов, см. позиционный анализ инфинитивной основы в разделе пятом настоящей статьи. Различные индексы получают тождественные по звуковой форме, но разнофункциональные суффиксы.

[22] Только аналогия и сравнение с написаниями в древнерусских рукописях дают возможность, по мнению Павского, различить «беглую» гласную от гласной полного образования. Напр. сопоставление примеров зълъ, зълы, правьда, вeрьныи с золъ, злы, прведный, вeренъ показвает, что «беглые» о, е и маркирующие их ъ, ь исчезают перед «постоянными» или «существенными» гласными, см. «Рассуждение первое», §§ 63-70, с. 72-79.

[23] См. Кацнельсон, указ. раб., с. 278.

[24] См. П. Сгалл, «О развитии теории порождающих моделей языка», Труды по русской и славянской филологии, Серия лингвистическая, XXII, вып. 310, Тарту, 1973, с. 5-6.

[25] О принципах современного позиционного анализа в описании русских глаголов см. Ю.С. Степанов, Методы и принципы современной лингвистики, М., 1975, с. 141-146.

[26] См. цит. соч., «Рассуждение третье», § 18, с. 49, § 106, с. 205.

[27] Идея, что степенями глаголов у Павского являются виды, продержалось с прошлого века до наших дней, ср. Шафранов, Рассуждение о видах русских глаголов в синтаксическом отношении, М., 1852, с. 60-61; В.В. Чернова, «Проблемы глагольного вида и способов действия в трудах Г.П. Павского», Филологический сборник, Алма-Ата, 1965, 4, с. 164.

[28] См. Ю.С. Маслов, “Универсальные семантические компоненты в содержании грамматической категории сов./ несов. вида», Советское славяноведение, М., 1973, 4, с. 77-82.

[29] Указ. соч., «Рассуждение третье», § 21, с. 52.

[30] Указ. соч., «Рассуждение третье», § 22, с. 59-60.

[31] Указ. соч., «Рассуждение третье», § 24, с. 61, 65.

[32] См. М. Крыгин, «Критический разбор литературы вопроса о видах и временах русского глагола», Гимназия, кн. XXVI-XXVII, 2-3, Рига, 1890. с. 162. Мнение о нерациональности объединения подгрупп в три степени высказала В. Чернова, см. цит. раб., с. 165.

[33] В современных работах по сегментному анализу русского глагольного словоизменения насчитываются 34 позиции в абстрактной структуре глагольной словоформы, ср. Л.А. Чижова, Морфемный анализ и классификация глагольных парадигм русского языка, Автореферат кандидатской диссертации, М., 1973, с. 26.

Суффиксы

Окончания

Примеры

на гласную

на согласную

именные

глаголыные

ник

ств

от, ет

а₁

у₁

j₁

в₁

а₂

и₂

е₂

н(-у)₂

в₂

á₃

н(-у)₃

é₃

ов, ев

а₄

j₃

ыв, ив

а₅

ть

ся

да

дать

зна

знать

бр

брать

рв

рвать

жд

ждать

ман

-мануть

ча

чаять

се

сеять

да

давать

пис

писать

двиг

двигать

ход

ходить

гляд

глядеть

вид

видеть

рв

рвануть

кап

капнуть

ум

умничать

бир

-бирать, (за)бирать

им

-имáть

жид

-жидáть, (о)жидать

брос

бросáть

сых

-сыхáть

се

-севáть

груб

грубнуть

груб

грубеть

туск

тускнеть

ча

-чаявать-, отчаяваться

зр

-ревать, (на)зревать

тл

-тлевать, (рас)тлевать

мал

малевать

мн

-мневать-, (со)мневаться

колд

колдовать

гляд

-глядывать

гав

гавливать (из говеть)

вар

-варивать

хад

хаживать

колд

-колдовывать

коло

колоть

моло

молоть

хлоп

хлопотать

треп

трепетать

здрав

здравствовать