Золотарев А.М. Родовой строй и первобытная мифология. Глава VII

Социальная организация южноамериканских индейцев изучена недостаточно. В значительной мере это проистекает из того, что этнография Южной Америки базируется на трех группах источников: 1) сочинения и сведения XVI – XVIII вв., составленные преимущественно духовными лицами; авторы этих трудов, сохранив нам множество драгоценных сведений, не дали и в силу современного им состояния науки не могли дать картины социальной организации, брачных и родовых отношений; 2) работы немецких путешественников и этнографов конца XIX и начала XX в. (Шомбург, Спикс и Мартиус, Карл фон ден Штейнен, Кох-Грюнберг, Макс Шмидт, Фриц Краузе и др.) или этнографов немецкой школы (Норденшельд, Карстен). При чтении трудов названных ученых создается впечатление, что южноамериканские индейцы имеют материальную культуру и религию, но у них вовсе нет общественной жизни*; 3) наконец, работы местных, южноамериканских краеведов и этнографов, к сожалению, почти целиком следующих немецкой традиции.

Несмотря на отсутствие систематических исследований, можно утверждать, что социальный строй южноамериканских племен представляет исключительный интерес для науки **.

Так, уже Фрезер указал на наличие экзогамных матрилинейных тотемических кланов у гоахира (Колумбия) и араваков Британской Гвианы[1]; Кирхгоф отметил широкое распространение по всей лесной части Южной Америки классификационной системы родства, браков между лицами разных поколений, кросс-кузенных браков[2]; длиннейший список свидетельств, говорящих о распро-

[с. 169]

странении матрилокалъного брака, привел Роберт Бриффо[3]. Тем не менее в сводке Р. Олсона (1933 г.) матрилинейная родовая организация отмечена только у береговых племен между устьями Ориноко и Амазонки и по верхнему течению рек Токантинс и Шингу, патрилинейная родовая организация – на северо-востоке Бразилии, в Венесуэле, по верховьям Амазонки и по берегу Атлантического океана[4]. Вся центральная часть Бразилии остается белым пятном. Неудивительно, что при таком положении вещей мы мало знаем о дуально-родовой организации. К счастью, открытия самых последних лет несколько пополнили наши сведения. В недавно вышедшей работе венского ученого Иосифа Геккеля[5] называется уже более полутора десятков племен, имеющих дуально-родовую организацию. Геккель отмечает, что у большинства племен, принадлежащих к группам араваков, карибов, тупи-гуарани, дуальная организация до сих пор не найдена. В типичной форме она представлена среди трех групп племен: 1) в центральной и северо-восточной части Бразилии у жес (рамкокамекран, шеренте, кайнганг), лингвистически изолированных бороро Мату-Гросу и у говорящих на языках тупи мундуруку, паринтинтин и тембе; 2) у племен Андов; 3) у занимающих окраинное положение паликур Гвианы и тукуна Амазонки (и те и другие араваки).

В наиболее яркой форме дуально-родовая организация была открыта недавно у племени канелла, или, как оно называет само себя, – рамкокамекран. Это племя входит в группу крэн, составляющую подразделение большой и широко разбросанной лингвистической семьи жес. Оно населяет травянистые степи Мараньяна на северо-востоке Бразилии. Капелла не умеют строить лодки, не знают гончарства и ткачества, преимущественно занимаются охотой и собирательством. Земледелие у них на втором плане. Деревни всегда имеют круглую форму. Этими культурными признаками они отличаются от соседящих с ними лесных жителей тупи (земледельцев) и караджа (рыболовов)[6]. Бразильский исследователь Нимуендажу, посетивший в 1929 г. поселок этого племени, пишет, что он нашел там настоящий этнографический музей. Здесь бытовала еще дуально-родовая организация и справлялись празднества, в которых фратриальное деление играло заметную роль. Население этой деревни состояло из 300 человек, обитавших в квадратных хижинах, расположенных кругом, с выходом, обращенным на центральную площадь. Социальные отношения основаны на матриархате. Женщина – собственница дома. Брак матрилокален, а иногда и дислокален. Мужчины часто остаются в домах своих матерей, где они пользуются большим уважением, чем мужья их

[с. 170]

сестер. Вдовцы или разведенные возвращаются в дома своей родни. Супружеская чета может иметь свою отдельную хижину, но в случае нужды она поселяется в доме матери жены. Каждая замужняя женщина имеет участок земли, на котором она разбивает плантацию. Все племя делится на две матрилинейные экзогамные половины, одна из которых называется «людьми Солнечного Восхода», другая – «людьми Солнечного Заката». Члены каждой половины находятся между собой в близком родстве. Особенно большую роль эти половины играют во время дождливого сезона, когда исполняется целый ряд сложных церемоний и обрядов. Все явления природы поделены между двумя половинами племени: к половине Солнечного Восхода принадлежат восток, солнце, день, сухой сезон, огонь, земля, красный цвет, красные растения и животные, маис, маниок, к половине Солнечного Заката – запад, луна, ночь, дождливый сезон, дерево для добывания огня, вода, черный цвет, черные растения и животные, сладкий батат, тыква. Каждая племенная половина – мы смело можем назвать ее фратрией – имеет выборного вождя. Если он одновременно является главой дома, то последний служит обычным местом сборища фратрии. Одна фратрия татуируется красной краской, другая – черной. Каждая фратрия имеет свой военный клич и образует партию во всех состязаниях, соревнованиях, церемониях. Когда племя уходит на охоту, то каждая фратрия выступает отдельно, в сопровождении женщин. По возвращении устраивается обмен женщинами[7]. С началом жатвы маиса мужчины обеих фратрий в сопровождении сыновей своих сестер собираются на центральной площади деревни; люди Запада бросают на площадь связки стеблей маиса, люди Востока – початки; затем они хвастаются друг перед другом своими племянниками.

В течение сухого сезона года не устраивается каких-либо церемоний, в которых фратрии играют заметную роль.

Наряду с матрилинейными фратриями канелла имеют другую форму дуальной организации, которую, очевидно, правильнее всего рассматривать как переход от материнского права к отцовскому. Все мужчины племени (к женщинам это не относится) делятся на неопределенное число возрастных классов, которые образуют две серии, носящие, подобно фратриям, названия «группа Запада» и «группа Востока». Членство в них определяется обладанием особыми личными именами, распределенными между двумя сериями возрастных классов. Каждая серия включает в свой состав людей обеих фратрий. Каждая серия распадается на три группы с тотемическими названиями, функции которых связаны с инициацией. К. Нимуендажу, исследовавший племя канелла,

[с. 171]

полагает, что эти группы суть «пережитки древнего кланового деления экзогамных фратрий», но мы полагаем, что это скорее зачатки складывающихся патрилинейных кланов, пока охватывающих только мужчин. С возникновением патриархата связано также образование возрастных классов, о которых автор дает очень глухие сведения.

Матрилинейная дуально-родовая организация открыта также у бороро. Бороро хотя знакомы с земледелием, но в своем пропитании зависят больше от охоты. Бороро могут быть причислены к типично матриархальным племенам. Брак матрилокален, женщина сама выбирает жениха, распоряжается хозяйством и детьми[8].

Деревня восточных бороро (Рио Вермело) расположена на берегу реки, на небольшой поляне, окруженной со всех сторон лесом и кустами. На небольших, с великим трудом расчищенных полях индейцы возделывают маниок, маис и рис. На опушке бродят свиньи и куры. Деревня состоит из двадцати шести семейных домов и одного мужского дома. Все население деревни делится на две экзогамные матрилинейные фратрии: фратрию Тугаре (Сильную) и фратрию Чера (Слабую). В первую фратрию входят четыре рода, два из которых носят тотемические имена: род Ежа и род Гусеницы. Вторая фратрия состоит из шести родов, часть которых также носит тотемические названия: род Ибиса, род Тапира, род Попугая Арара. Расположение жилищ отражает социальную организацию племени: дома образуют круг, в центре которого находится мужской дом. Линия, проведенная с юго-запада на северо-восток, делит деревню на две половины: юго-восточная часть занята домами фратрии Тугаре, северо-западная – домами фратрии Чера. Функции фратрий особенно заметны во время погребальной церемонии, которую проводят люди фратрии, противоположной фратрии умершего, церемонии инициации, выполняемой также фратрией, противоположной фратрии инициируемого, наконец, и ритуальном обмене пищей, происходящем в мужском доме[9]. Сходную картину мы находим у бороро. И здесь поселение образует круг домов, южная половина которого населена Тугаре (Сильные), северная часть – Эгере (Слабые). Каждая фратрия делится на семь кланов, многие из которых носят тотемические имена. Фратрии экзогамны, матрилинейны, раньше между ними существовало соперничество. Во время различных церемоний фратрии оказывали взаимные услуги[10].

[с. 172]

Взаимоотношения фратрий регулировались определенными нормами поведения: когда девушка одной фратрии встречала юношу другой фратрии, она закрывала лицо. Души умерших одной фратрии, по поверью, отправлялись на восток, другой – на запад; на западе живет герой Пакорор, принадлежащий к Сильной фратрии, на востоке – герой Итубори, принадлежащий к Слабой фратрии. Их представителями на земле являются вожди, по одному в каждой фратрии. В мифологии оба героя действуют как братья и находятся в состоянии борьбы. Мифологической борьбе соответствует антагонизм, существовавший раньше между фратриями[11].

Матрилннейпые фратрии отмечены у ряда племен Южной Америки: шеренте, тембе, тукуна[12], патрилинейные – у паликур, паринтинтин и мундуруку (правые притоки Амазонки). Сведения о дуальной организации этих племен чрезвычайно отрывочны и сплошь и рядом сводятся к констатации факта. Так, известно, что племя шеренте делится на фратрию Сидекран и фратрию Синтото. Члены первой фратрии во время праздника делают на шее татуировку в виде куста, члены второй фратрии – в виде черного круга. Каждая фратрия имеет своего специального татуировщика, на обязанности которого лежит праздничная раскраска членов противоположной фратрии. Должность татуировщика наследственна. Фратрии экзогамны и, по словам индейцев, введены для того, чтобы избежать браков между родственниками и поддержать в племени дух соревнования. Фратрия Сидекран считается более «знатной», чем фратрия Синтото. Когда умирает кто-либо, то хоронят его люди противоположной фратрии[13]. О паликур известно только, что они делятся на семь патрилинейных родов, которые сгруппированы в две фратрии; одна называется фратрией Верха, другая – фратрией Низа[14]. Немногим больше известно о фратриях мундуруку. Мундуруку – когда-то крупное племя, говорящее на языке тупи-гуарани, живет по рекам Тапажос и Мадейра. В течение почти 150 лет оно находится в сношениях с европейцами, в особенности миссионерами, и успело уже утратить многое из своей самобытной культуры. Мундуруку – мотыжные земледельцы. Они возделывают главным образом маниок. Наряду с земледелием они занимались охотой и собирательством. Мундуруку делятся на 34 патрилинейных тотемических клана. Каждый клан имеет животный или растительный тотем. Некоторые кланы имеют по нескольку тотемов. Запрет убивать тотем отсутствует.

[с. 173]

Кланы распределены между двумя фратриями, одна из которых называется Белой фратрией, другая – Красной фратрией. Фратрии строго экзогамны и связаны обязательными дуально-брачными отношениями. Этого желает Карусакайбе, культурный герой мундуруку.

Предание рассказывает, что в древние времена все мундурукские роды жили в отдельности и вели войны между собой до тех пор, пока Карусакайбе не объединил их в одно племя[15]. Вот все, что известно о дуальной организации мундуруку.

Нужно надеяться, что дальнейшие исследования откроют дуальную организацию еще у ряда примитивных племен Южной Америки, среди которых она до сих пор остается неописанной*. Тогда возможно будет дать более полную ее характеристику. Пока же мы вынуждены следующим образом суммировать ее характерные черты: 1) разделение деревень на два экзогамных поселка; 2) символическое раздвоение мира между фратриями (распределение явлений природы, стран света, верха и низа, цветов, правой и левой стороны, взгляд на одну фратрию как на старшую, на другую – как на младшую, на одну – как на сильную, на другую – как на слабую); 3) соперничество между фратриями; 4) подшучивание; 5) взаимность церемониальных функций.

Экономическое значение фратрий не отмечено в литературе, но наличие его кажется вероятным, особенно принимая во внимание дуальное деление поселков.

И. Геккель, отметив ближайшие совпадения между дуальной организацией южно- и североамериканских индейцев, предположил, что дуальная организация была принесена с севера. Вероятно, он прав в этой части своей гипотезы. Можно думать, что первые поселенцы южноамериканского континента, пришедшие туда с севера, были организованы в матрилинейные фратрии, которые они и разнесли по разным частям страны. Но невозможно согласиться с Геккелем в той части его гипотезы, где он доказывает, что «двухклассовая система проникла в Южную Америку через центральноамериканский путь и прежде всего появилась в Андах и что двухклассовая система бразильских жес, бороро, мундуруку и других групп происходит, вероятно, из области Анд, где корни ее следует искать в среднем (аграрном) слое высокой культуры кечуа и аймара, слое, как раз оказавшем влияние на Бразилию еще до экспансии араваков, карибов и тупи-гуарани»[16]. Это построение идет в русле культурно-исторической школы, как раз настаивавшей на связи «двухклассовой системы» с мотыжным земледелием. Между тем нет никаких положительных доказательств того, что земледелие попало в Бразилию из Анд; еще слабее обоснован тезис о связи дуальной организации с земледельче-

[с. 174]

ской культурой. Мы достаточно часто находили ее у племен охотников-собирателей, чтобы иметь право настаивать на ее доземледельческом возрасте и рассматривать ее как универсальную форму раннеродового строя.

Близнечный миф

Близнечный миф известен, вероятно, всем племенам Южной Америки, среди которых он встречается в чрезвычайно интересных и полных формах. Именно вследствие широкого распространения нет нужды прослеживать его границы. Достаточно сказать, что он известен карибам, аравакам, тупи-гуарани, жес, огнеземельцам, культурным народам западного побережья и многим другим племенам.

Характерные черты близнечного мифологического комплекса достаточно полно установлены Эренрейхом в его классической работе «Мифология южноамериканских индейцев»[17]. Однако с выводами Эренрейха в некоторых случаях нельзя согласиться. Стоя на позициях натуралистической школы, Эренрейх видел во всех героях южноамериканской мифологии персонификацию небесных тел. Мифы, по его мнению, есть наивное, полудетское восприятие явлений природы, производивших глубокое впечатление на воображение первобытного человека. «Кери и Каме, – говорит, например, он про героев бакаирского эпоса, – это солнце и месяц. Это вытекает не только из прямого значения их имен, но и из всех их действий, в которых отчетливо выступают черты солнца и месяца»[18]. Например, рассказ о путешествии в подземный мир, откуда братья возвращаются, обросшие волосами, навеян закатом солнца и восходом его в обрамлении лучей. Когда женщина-луна носит светлый плащ, когда дочь солнца натирает лицо ослепительной мазью или оказывается столь горячей, что ее муж не в состоянии прикоснуться к ней, – все это толкуется как простые описания блеска и жара небесных светил. Эренрейх предполагает, однако, что астральные имена и представления, свойственные первой ступени мифологического развития, исчезают довольно рано, будучи заменены и вытеснены образами антропоморфных героев.

Критикуя концепцию Эренрейха, Лоуи выдвинул иное толкование первобытных мифов. По его мнению, первоначальными героями мифов были люди, быть может даже исторические личности, лишь впоследствии получившие солярные и лунарные имена[19]. Нам кажется, что оба автора правы лишь частично. Историческая последовательность явлений подмечена правильнее Лоуи. Перво-

[с. 175]

начально герои южноамериканского фольклора мыслились, безусловно, в антропоморфной форме. Солярно-лунарные черты они приобрели относительно поздно. Но сами мифы по своему содержанию далеки от прагматической истории. Они – и в этом прав Эренрейх – порождены примитивным, «детским» умом, созданы для объяснения внешнего мира, социальной и естественной среды племен. Очевидно, прежде всего первобытный человек начал интересоваться происхождением своей социальной организации*. Если судить по океанийским параллелям, то основной и первичной функцией братьев-близнецов считалось разделение племени на фратрии, т.е. мифологические образы братьев-близнецов возникли как отражение и объяснение дуально-родовой организации. Ни в одном из известных нам собраний южноамериканских мифов не говорится о введении дуальной организации, что, возможно, обусловлено неполнотой наших сведений в отношении этой последней. Близкий мотив отмечен только в мифе индейцев гуарани, записанном в XVI в. французом Теве. У одного великого чародея, рассказывается в этом мифе, было два сына, которых звали Тамендонаре и Ариконте. Первый обрабатывал землю, имел жену и детей, был примерным мужем и отцом. Не таков был брат Ариконте. Он занимался только войной. Однажды Ариконте напал на брата. Тот в досаде с такой силой топнул ногой, что пробил в земле дырку, из которой полилась вода, затопившая весь мир. Из всех живших на земле людей спаслись от потопа только Тамендонаре и Ариконте со своими женами. От этих двух пар после потопа произошли два различных «племени», которые постоянно враждуют и воюют друг с другом. Принадлежащие к «племени» тупинамба, желая хвастнуть и показать свое превосходство над соседними «племенами», говорят: «Мы происходим от Таменцонаре, а вы – от Ариконте», разумея при этом, что Тамендонаре был лучший человек, чем Ариконте[20]. Племена эти давно вымерли, а социальный строй их остался почти неизученным. Но приведенная легенда – довольно типичный вариант мифа о происхождении фратрий от братьев-близнецов; в нем налицо моральная оценка братьев: один добрый, другой злой; налицо борьба между братьями; он содержит, наконец, указание на соперничество и насмешки между членами двух «племен». Все это заставляет полагать, что тупинамба в данном случае не племя, а фратрия. Кажется вероятным поэтому, что миф о введении дуальной организации братьями-близнецами бытовал и в Южной Америке. Во всяком случае близнецам повсеместно приписываются функции социального благоустройства и культуртрегерства. Повсеместно они приобретают огонь, вводят земледелие и культурные растения, танцы и обряды. Прежде всего они устроители общества, мыслящиеся в антропоморфной форме. Такова, очевидно, их первона-

[с. 176]

чальная функция. Значительно позже они приобретают функции космогонические, а вместе с тем наделяются солярными и лунарными чертами.

В наиболее примитивной форме близнечный миф записан у карибов. В карибских мифах отсутствует рассказ о сотворении мира, который мыслится готовым с самого начала, вместе с людьми, животными и растениями[21]. Английский натуралист Бейтс передает следующий разговор со своим проводником-карибом: «Я спросил Виненте, что, по его мнению, производит молнию и гром. Он отвечал мне: “Тимоа ичокуа”, т.е. “не знаю”. Он об этом никогда и ни минуты не думал. И так во всем остальном. Я спросил его – кто создал солнце, звезды, деревья. Он тоже не знал и не слыхал, чтобы в его племени говорили об этом предмете»[22]. Неудивительно поэтому, что главные герои мифологии карибских племен (у туалипанг, арекуна, макуши) – Макунайма[23] и его брат Циге, известный также под именем Пиа и некоторыми другими именами, – никогда не участвуют в сотворении мира. Сфера деятельности мифологических братьев ограничена: это по большей части малозначительные шутки и похождения, вызывающие не столько уважение и любовь, сколько смех и веселье. Только в одном мифе Кох-Грюнберг нашел упоминание, что Макунайма создал всех животных и рыб. В других мифах важнейшие похождения братьев связаны с мировым деревом и великим потопом. Макунайма, младший брат, рисуется более хитрым и обладающим большей магической силой; Циге – старший брат – менее расторопен и ловок. Их культуртрегерская деятельность несложна: они «открывают» разные вещи, открывают, что можно есть фрукты на деревьях, находят огонь, учатся ловить рыбу. Во многих мифах Макунайма выступает как великий «превратитель». Он превращает людей в животных, а иногда, из любви к шуткам, в камни. Часто он рисуется злокозненным и вредным парнем. Не слушаясь разумных советов своего брата, он валит дерево, соединявшее небо и землю. Он крадет рыболовный крючок у человека, ловящего рыбу, а самого человека превращает в камень, поныне стоящий в горах. Он отравляет жизнь своему старшего брату: он похищает его жену и колдовством переносит огород и дом брата на вершину недоступной горы. Брат близок к голодной смерти. Тогда Макунайма дает ему пищу, не переставая издеваться над его жалким

[с. 177]

положением. Однако и дальше он живет с женой своего брата. Затем, чтобы повредить брату, Макунайма создает колючего ската и ядовитую змею. По одному рассказу, Макунайма по собственной глупости был проглочен гигантской ящерицей. Его спасает его брат Манапе, убивающий ящерицу. Отрицательные черты характера Макунаймы отчетливо выступают в этом рассказе: будучи освобожден из утробы чудовища, он хвастливо спрашивает брата: «Видел ты, как я расправился с этим зверем?». Другой раз Макунайма, несмотря на предупреждение Манапе, отправляется по следам великана Плаимасу, который убивает его отравленными стрелами и разрывает на куски. Манапе спешит на помощь, колдовством умерщвляет великана, собирает части тела своего брата и оживляет его (сравни с мифом об Озирисе). Таким образом, отношения между братьями – Макунайма и Циге или Макунайма и Манапе – колеблются от товарищеских до полувраждебных. В некоторых случаях Макунайма и Манапе наделяются солярными чертами – происходят от солнца или отождествляются с солнцем и месяцем. Характерен следующий вариант: давным-давно жила женщина, которая понесла от солнца близнецов Пиа и Макунайма. Однажды Пиа, еще будучи в утробе матери, сказал ей: «Пойди поищи нашего отца. Мы укажем тебе путь, идя по которому ты сорвешь для нас цветы». Женщина пошла на запад искать мужа и то тут, то там срывала цветы. По дороге она часто оступалась и падала. Она ругала своих детей, причину своих неудач. Тогда нерожденные еще близнецы рассердились и перестали показывать ей дорогу. Она заблудилась и, наконец, измученная и усталая, после долгих скитаний пришла к дому странного вида. Дом этот принадлежал дождевой лягушке, матери ягуара. Узнав, куда она попала, женщина испугалась. Хозяйка дома спрятала ее в большой горшок. Вскоре вернулся с охоты ягуар, понюхал воздух и сказал: «Я слышу чужой запах. Кто здесь?». Он полез в горшок и вытащил испуганную женщину. Убив ее, он нашел у нее в животе двух еще не рожденных близнецов. Лягушка уговорила ягуара взять их на воспитание. Близнецов положили в хлопок, и они стали быстро расти. Когда они научились стрелять из лука, мать ягуара велела им уничтожить птиц Повис – якобы убийц их матери. Каждый день братья убивали по птице Повис и истребили их всех, кроме одной. Эта последняя птица рассказала им, кто действительный убийца их матери. Близнецы рассердились. Они убили ягуара и его мать[24]. В варианте этого мифа, записанном у гуарани, имеются любопытные детали. Старуха, приютившая женщину (в этом рассказе не мать, а бабушка ягуара), хочет, поджарить близнецов, вынутых из живота матери, но огонь становится холодным. Тогда старуха захотела истолочь их в ступке, но истолкла вместо того свою собственную ногу. Убедившись,

[с. 178]

что близнецов нельзя съесть, старуха решила их воспитывать[25]. Этот эпизод наглядно показывает бессмертие близнецов, которые изображаются людьми, наделенными большей силой, чем простые смертные. Очевидно, уже в поздних вариантах Макунайма и Манапе наделяются солярными чертами – происходят от солнца или отождествляются с солнцем и месяцем, но первоначально они не выступают в роли богов, творцов и созидателей вселенной[26]. Конечно, с течением времени и развитием культуры и у карибов начали складываться элементы собственно космогонических представлений, образы близнецов стали наделяться более отвлеченными и возвышенными чертами. По словам Шомбурга, которые, однако, нельзя целиком принимать на веру, карибы и араваки признают высшим существом, создателем неба и земли, Макунайму, а его антиподом – злого духа Эпеля. После того как великий и добрый дух Макунайма создал землю со всей растительностью и деревьями, рассказывает Шомбург, он влез на дерево, срубил с него кусок коры и бросил его вниз, в воду. Из этого куска коры он создал всех животных. Затем он сотворил мужчину и женщину. Затем вследствие деятельности злого духа произошел потоп[27]. Рассказ этот облечен в выражения, далекие от собственно индейских, и в известной мере христианизирован. Но все же в основу его легло подлинное индейское предание, возможно, действительно наделявшее Макунайму функциями мифологического творца мира. Во всяком случае у бакаири народные герои близнецы Кери и Каме также являются творцами. Главным действующим лицом всех приключений выступает здесь Кери. Приняв образ тапира, он крадет у коршуна солнечный мяч, с которым тот летал по небу. Он создает созвездие Персея, он получает во владение солнце, рассеивает вечный мрак, дает людям огонь, сон, пляски, табак, маниок и многое другое. Сделав это, он удалился на восток, для того чтобы больше никогда не возвращаться. На востоке находится его дом, в доме горшок, которым Кери прикрывает солнце. Каме, в отличие от Кери, простачок и хозяин луны[28]. В мифе араваков чане братья-близнецы выступают в роли Прометея. Чане рассказывают: жили два брата и сестра одни на свете. У них были тыквы и маис и они хотели поджарить их, но у них не было огня. Тогда явился к ним старик Солнце с горящей головней. Он испек одну тыкву, съел ее и ушел, унося огонь. Он не хотел дать его братьям. Тогда старший брат решил украсть огонь. Когда старик

[с. 179]

пришел вторично и начал печь тыкву, старший брат ударил его по голове дубиной, так что искры полетели в разные стороны. Старик поспешно собрал искры и исчез, снова унеся огонь. Но одну маленькую искорку братья нашли под куском тыквы и развели огонь. Хуами, птица-ткач, посоветовала им постоянно следить за огнем, чтобы он никогда не потухал. Она же сказала, что если огонь потухнет, то его можно будет добыть трением двух палок. Затем младший брат женился на своей сестре. Старший же сделал женщину из тыквы и женился на ней. От этих двух пар произошло все племя[29]. Здесь миф вплотную смыкается с меланезийскими мифами о происхождении фратрий от близнецов, но, к сожалению, прямых указаний на этот момент в тексте нет.

В мифологии яганов главную роль играют братья Иоамах. Старший брат пассивен и глуп, младший умен, ловок, способен. Еще умнее их сестра, у которой они постоянно спрашивают совета. Иоамах считаются первыми людьми на земле и в то же время культурными героями, сделавшими множество открытий и изобретений. Они дают человечеству огонь, наконечники стрел, гарпуны, учат людей половым сношениям, вводят менструацию у женщин и т.д. Все дела они делают вместе: старший брат начинает, а младший, более ловкий и искусный, завершает и усовершенствует. При этом они постоянно ссорятся[30]. Точно так же у тембе (группа жес) записан миф о близнецах, которые отправляются на поиски своего отца; они изобретают множество полезных вещей, в чем им помогает их дядя ягуар[31]. Обычно в южноамериканских мифах близнецы изображаются «первыми людьми, обитающими на пустынной еще земле. Перед ними проблема: где найти женщин, чтобы продолжить род человеческий? В мифе племени тарума рассказывается, что братья имели смутную идею о том, что где-то должны существовать женщины. От лягушки они узнали, что женщины живут на дне водоемов[32], и младшему брату удалось выудить одну из них. Он женился на ней, и от этого брака пошел род человеческий[33].

У индейцев сипайа этот же сюжет развивается более драматично. Здесь два брата живут в одном доме со своей сестрой. Младший из них влюбляется в сестру и каждую ночь украдкой проби-

[с. 180]

рается к ней. Когда сестра забеременела, то старший брат допытывается, как это случилось. Каждую ночь, говорит девушка, ко мне приходит мужчина, лицо которого я не вижу в темноте. Тогда брат советует намазать неизвестному мужчине лицо краской. Сестра следует совету, и все открывается. Старший брат в ярости забрасывает младшего на небо, где он становится месяцем, а сестру превращает в тапира[34].

У племени апопокува (гуарани) близнечный миф развивается в довольно сложную дуалистическую космогонию. Вот подлинный текст: «Нандерувугу возник один, среди тьмы он открыл себя одного. Бессмертные летучие мыши боролись друг с другом во тьме. В груди Нандерувугу было солнце. И он принес прочный деревянный крест, положил его “головой” к востоку и на нем утвердил землю. И поныне деревянный крест служит основанием для земли. Затем принес он воду. Затем рядом с собой нашел он Нандеру Лебаэчу – своего помощника». Дальше рассказывается, что Нандерувугу сделал женщину из глиняного сосуда. Он приказал Лебаэчу дефлорировать ее, и она стала их общей женой. Женщина забеременела близнецами. Тогда Нандерувугу послал ее за маисом, им созданным. Но она стала спорить с ним и сказала ему, что беременна не от него, а от Лебаэчу. Все же она пошла. В ее отсутствие оскорбленный Нандерувугу улетел при помощи двух крыльев на небо. Вернувшись домой и не найдя своего мужа, женщина пошла по его следу и была разорвана ягуаром, но близнецы чудесным образом спаслись и отомстили ягуару за смерть матери. Близнецы не имеют имен, они называются просто «те, которые вдвоем». Один называется «наш старший брат», другой – «наш младший брат». Старший во всем превосходит младшего. Он изобретает огонь и вводит традиционные танцы. Подвиги их связаны с борьбой против ягуара. Однако, будучи объединены общей идеей, они борются друг с другом. Братья связаны с солнцем и месяцем, которые часто отождествляют с близнецами, старшего брата – с солнцем, младшего – с месяцем[35].

Миф апопокува очень близок мифу карибов. Смерть матери в лапах ягуара, чудесное опасение близнецов, месть, похищение огня, идентичное похищению солнца у бакаири – все эти моменты целиком совпадают. Но миф апопокува усложнен космогоническим введением, отсутствующим у карибов. К близнечному мифу как бы пристроен второй этаж, тоже близнечный по существу. В мифе апопокува соединено два близнечных варианта – один известный нам по карибам, другой – по тарума. Самое соединение этих сюжетов возникло в связи с развитием космогонических представлений, и Нандерувугу и Лебаэчу появились, для того чтобы объяснить возникновение мира и рождение близнецов.

[с. 181]

В южноамериканской мифологии, так же как в мифологии других народов, космогонические мифы образуются из сочетания и слияния близнечных мифов и местами обнаруживают тенденцию к перерастанию в дуалистические космогонии с борьбой злого и доброго духов. Впрочем, во всех последних случаях трудно судить, имеем ли мы дело с действительно дуалистической космогонией, пропитанной борьбой доброго и злого божеств, или просто с очень неточным изложением примитивного близнечного мифа. На самом деле, все подобные версии происходят из показаний старых авторов, точность выражений которых оставляет желать лучшего. Выше мы видели, что Макунайма, типичный культурный герой карибов, превращен Шомбургом в великого духа-творца. Весьма вероятно, что то же самое произошло с огнеземельскими и патагонскими близнецами. Адмирал Фицрой и некоторые другие старые путешественники[36] сообщают, что религия алакалуфов и яганов состоит в вере в злое и доброе божество: злое божество представляется в виде большого, черного человека, который всегда бродит по холмам и лесам и вызывает дурную погоду, голод, болезни и прочие несчастья; образ доброго существа менее определенен и более пассивен. Позднейшими авторами, наблюдения которых отличаются значительно большей точностью и более глубоким ознакомлением с индейской культурой, установлено, что у огнеземельцев отсутствует представление о высшем существе как добром, так и злом, за исключением мифа о братьях-близнецах, изложенного выше. Остается предположить, что в рассказах Фицроя и прочих старых авторов мы имеем дело только с неточной передачей близнечного мифа. То же толкование верно, очевидно, по отношению к патагонцам. Д’Орбиньи пищет: «Они признают два верховных существа – одно доброе, другое – злое. Доброе, смотря по разным племенам, называется или Токичен – правитель народа, или Сайчу – главное лицо страны крепких напитков, или Гуайава Сиппу – божество смерти; божество это имеет товарищами других благодетельных богов, из которых каждый покровительствует одному семейству и которые обитают в пустынях, пещерах, озерах и холмах. Злой же дух Гуаличу, или Хиочува, скитается вне жилищ, повелевает многими другими злыми духами, бродящими по свету; он есть причина и начало всех зол человеческих[37]. Добрый дух рассматривается как создатель всего сущего, покровитель людей, дающий им за их моления все, что они пожелают[38]. Патагонско-арауканский миф действительно рассказывал о двух героях, одном добром, другом злом, которым приписывалось создание земли. Но борьба их в индейской мифологии не достигла такой остроты, как в изложении д’Орбиньи. О со-

[с. 182]

временных арауканах известно, что они почитают в качество высшего божества олицетворение грома, молнии, огня, причем последний считается создателем всей жизни. Это божество, Пиллан, живет на вершинах Анд, в вулканах и облаках. Позднее Пиллана появился на свет Ману, создатель земли, и Пиллан стал его врагом; Пиллан создал все злое, он ввел болезни среди индейцев и наслал мор на скот[39]. Несомненно, что у патагонцев и арауканов добрый и злой братья мыслились уже в иде творцов мира и наделялись пантеистическими атрибутами. С ними связывали известные моральные понятия. Но в такой форме дуалистический миф – продукт длительного развития, конечный продукт эволюции южноамериканских дуалистических представлений*. На почве перуанской единодержавной деспотии он приобрел еще более ярко выраженные солярные черты, но обнаружил в то же время тенденцию к монотеизму (см. «Древнее Перу»).

Подведем некоторые итоги. Как показал Эренрейх, миф о братьях-близнецах составляет основной мотив южноамериканского фольклора. Он характеризуется следующими основными чертами:

1. Братья обычно являются близнецами, иногда братьями только по отцу или по матери. Братские отношения являются древнейшими и там, где, как, например, у мундуруку, они только товарищи: налицо позднейшая утрата первоначально братских отношений.

2. Первоначально братья-близнецы наделяются антропоморфными образами. Они обладают большей, чем современные люди, силой, но все же это, бесспорно, люди. Все побуждения, действия и похождения их чисто человеческие. Правда, они наделены способностью превращаться и превращать в животных, но превращения эти рассматриваются лишь как временное состояние: в отличие от североамериканского фольклора, в южноамериканских героях антропоморфные черты решительно преобладают над зооморфными (возможно, это связано со сравнительно слабым развитием тотемизма в Южной Америке). К более позднему мифологическому слою принадлежит представление, производящее братьев-близнецов от солнца, выступающего часто в мифах в роли их отца. Иногда их отцом является солнечный герой (восточные районы Перу, тупи, гуарайо), либо мать их принадлежит к роду солнца, в то время как их отец, если только таковым не считается месяц, остается неизвестным. Обычно причиной зачатия близнецов считается какой-либо неодушевленный предмет, проникший в тело матери. В мифе бакаири дедом близнецов с материнской стороны является Камушини, что по-аравакски значит «солнце». Его дочь делает близнецов из кукурузных початков. У юракаре мать близнецов – дочь первого героя Сарарумы. В супруги себе она избирает дерево. В тех, очевидно, наиболее древних мифах, где мать не является дочерью

[с. 183]

солнца, происхождение близнецов остается невыясненным, говоря иначе – совсем не объясняется. Их мыслят существующими с самого начала.

3. Почти обязательной чертой близнечного мифа является тайное зачатие. Оно вызывается либо солнечным лучом, либо в тело матери случайно проникает сосновая игла, перо, наконечник стрелы, либо мелкая рыбешка забирается в половой орган купающейся женщины, либо, наконец (как у тукано), рыба совокупляется с женщиной.

4. Характерным сюжетом, роднящим южноамериканский близнечный миф с североамериканским, является смерть матери. Мать близнецов погибает чаще всего в когтях ягуара, иногда по вине одного из своих сыновей.

5. Вражда братьев, характерная для подавляющего большинства южноамериканских вариантов близнечного мифа, возникает из первоначального различия в характерах, очерченного достаточно ясно. Младший брат обычно более дельный, но встречается и противоположное толкование. В мифах примитивных племен противопоставление характеров начинается с пустяковых проделок и взаимного подшучивания, в мифах индейского круга это перерастает в борьбу, начинающуюся с сотворения и деления мира, и кончается либо смертью одного брата, либо тем, что один из братьев уходит на восток, другой на запад или один на солнце, другой – в подземный мир. Обычно одним из эпизодов вражды и часто прямым следствием деятельности дурного брата является всемирный потоп. В противоположности характеров мифологических братьев заложено начало дуалистического мировоззрения. Со временем эта противоположность начинает восприниматься как борьба солнца с месяцем. «Вражда между братьями, – говорит Эренрейх, – соответствует вообще распространенному противопоставлению солнца месяцу, как убегающего светила – преследующему»[40]. Однако подобное осмысление, по всей вероятности, довольно позднего происхождения. Первоначальным источником противоположности характеров братьев-близнецов явились различия, проводимые индейцами между людьми двух фратрий.

6. У первобытных народов Южной Америки космогонический миф в собственном смысле слова отсутствует. Творческая деятельность братьев ограничивается открытием некоторых полезных вещей и институтов. Поэтому если пользоваться терминологией североамериканских этнологов, южноамериканские братья-близнецы должны быть зачислены не в категорию творцов, а в категорию «превратителей». Только у более развитых племен гуарани и у племен андийского круга, мифология которых рассматривается далее, близнецы превращаются в подлинных творцов, создателей мира, солнца, луны, наконец, самого человека, которого они творят из земли или какого-либо другого неодушевленного предмета.

[с. 184]

[1] Frazer, 1910, III, стр. 557 и след.

[2] Kirchhoff, 1931, стр. 85.

[4] Olson, 1933, стр. 382 – 389.

[5] Наесkеl, 1939, стр. 426 – 454.

[6] Основныеисточнике: Snethlage, 1931, стр. 205; Nimuendaju, Lowie, 1037, стр. 565 – 582; Nimuendaju, 1929, стр. 670 – 671.

[7] Остается неясным – идет ли речь об обмене девушками, которые являются потенциальными женами мужчин противоположной фратрии, или об обмене женами, который в таком случае принимает инцестуозный характер.

[8] Haeckel, 1938, стр. 432.

[9] Levi-Strauss, 1936, стр. 269 и след.; Haeckel, 1938, стр. 432 – 434.

[10] Haeckel, 1938, стр. 434 – 437. У бороро так же, как у рамкокамекран, матрилинейная дуальная организация осложнена вторичным дуальным делением, пересекающим матрилинейные фратрии. Так, у бороро, живущих на Риу-Гранди, деревня делится еще на две группы – Верхнюю и Нижнюю (Красную и Черную), расположенные не по северной и южной частям круга, как матрилинейные фратрии, а по восточной и западной частям. Мы полагаем, что эти подразделения связаны с возникающим отцовским правом.

[11] Там же, стр. 436 – 437.

[12] Nimuendaju, 1929, стр. 671.

[13] Olson, 1933, стр. 388. Нимуендажу, в отлично от Одеона, на материалах которого основано наше изложение, считает, что фратрии шеренте патрилинейны (см. Haeckel, 1938, стр. 431).

[14] Olson, 1933, стр. 383; Kirсhhoff, 1931, стр. 147 – 148.

[15] Кruse, 1884, стр. 51 – 57.

[16] Haeckel, 1938, стр. 451.

[19] Lowie, 1908, стр. 105 – 134.

[20] См. Фрезер, 1931, стр. 93 – 94.

[21] Основной источник: Koch-Grünberg, 1924, стр. 4 – 259; Koch-Grünberg, 1921, стр. 78 – 81. Араваки вапишана также не имеют предания о сотворении мира, но полагают, что мир начался в готовом виде и состоял первоначально из земли, воды, воздуха и неба (Niеuwеnhuis, 1933, стр. 93).

[22] Бэтс, 1865, стр. 299.

[23] Имя «Макунайма» на языке карибов обозначает: «тот, кто работает во тьме» (Roth, 1915, стр. 130). В связи с этим необходимо вспомнить калифорнийский миф о братьях, сотворивших мир в непроглядной, первичной тьме.

[24] Roth, 1915, стр. 133 – 135.

[25] Стрельников, 1930, стр. 306.

[26] Между тем миссионеры, например Бретт (Brett, 1868), постоянно рисуют Макунайму верховным богом, «всеведущим, великим, невидимым».

[27] Schomburg, I, 1847, стр. 319. Интересно указание Шомбурга, что хранительницами мифологии у карибов являются старые женщины (там же, стр. 320).

[28] Штейнен, 1931, стр. 120 – 125. В легендах некоторых соседящих с бакаири племен герои меняются ролями: Каме – герой, Кери – простак, См. также Koch-Grünberg, 1921, стр. 216 – 222.

[29] См. Nordenskiöld, 1912, стр. 252 – 253; далее у чане записана целая серия мифов (там же. стр. 260 – 285), главными персонажами которых являются Агуаратунта и Татутуниа. Хотя в мифах не указывается их родство и они не называются братьями, но по характеру своему и действиям они, несомненно, относятся к близнечному циклу. Агуаратунта первый посадил фруктовое дерево, поймал белого кондора; он прилежный и работящий, напротив, Татутуниа – бездельник. Они ссорятся из-за девушек, и первый убивает второго.

[30] Gusinde, 1930, стр. 689, и след.; Schmidt, 1931, II, стр. 937.

[31] Nimuendaju, 1915, стр. 281 и след.

[32] То же самое в южно-австралийском мифе.

[33] Nieuwenhuis, 1933, стр. 93.

[34] Nimuendaju, 1921 – 1922, стр, 1010, 1011.

[35] Nimuendaju, 1914, стр. 317 – 366.

[36] См. Cooper, 1917, стр. 146.

[37] D’Orbigny, 1839, II, стр. 364.

[38] Там же, стр. 184, 220. В сущности, д’Орбиньи черпает свои сведения у Фолкнера (Falkner, 1787, II, стр. 74).

[39] Bürger, 1909, стр. 89.

[40] Ehrenreich, 1905, стр. 55.