Золотарев А.М. Родовой строй и первобытная мифология. Глава VIII

Дуально-родовая организацияСогласно индейской мифологии, культура и государство инков были созданы Манко Капаком – «сыном солнца» и его сестрой Койей, ставшей его женой. После Манко Канака и до испанского завоевания (1532 г.) предания насчитывают одиннадцать властителей[1], господство которых охватывает период в 300 – 400 лет. Однако археологические исследования показали, что высокоразвитая культура существовала на территории Перу, Эквадора, Боливии задолго до инков; инкская же культура сложилась к началу II тыс. н. э.[2]. Уже предшествующие инкам культуры характеризуются пирамидами, совершенными текстильными изделиями и зачатками металлургии, стадиально сближаясь с додинастическим Египтом.

Государство инков, выросшее из родового строя, соответствовало еще более высокой ступени развития производительных сил. Основной отраслью производства эпохи инков было земледелие. Земля разрыхлялась палками и лопатами, плуг был неизвестен; возделывали маис, маниок, картофель, томаты, бобы, хлопок. Поля удобряли гуано и навозом и орошали при посредстве сети сложных ирригационных сооружений (террасы, каналы). Из домашних животных крупнейшее значение имела лама, разведение которой составляло главное занятие населения горных областей. Из ремесел значительного развития достигли ткачество и прядение из хлопка и вигоневой шерсти, гончарство без гончарного

[с. 185]

круга, обработка золота, серебра, меди, бронзы[3]. Кузнечные меха не были известны – огонь раздували через медные трубы; не были известны и гвозди – доски связывали ремнями. Высокого уровня достигло строительное искусство. Из камней, вплотную пригнанных друг к другу и сложенных без цемента, возводились огромные здания, укрепления, строились мосты и дороги. Камни, употреблявшиеся при постройках, достигали колоссальных размеров и веса (до 150 тонн). Дороги, соединявшие важнейшие населенные пункты, не уступали древнеримским. Многие из них сохранились и поныне. Вместо письма служили разноцветные шнурки с узелками, так называемые кипу. Золотых дел мастера, медники, плотники, каменотесы, гранильщики, гончары, музыканты, водоносы, ткачи-художники составляли обособленные, наследственные профессии.

Основная масса производителей-земледельцев жила общинами (айлью). Каждой айлью принадлежал земельный надел, называвшийся «марка». Он обрабатывался коллективно всей общиной, но урожай делился посемейно. Две трети всей годной к возделыванию земли принадлежало инкам и храмам[4]. Эти наделы также возделывались общинами. Сверх того, община отбывала государственные повинности (постройка дорог, мостов, укреплений и пр.), снабжала правящего инку и его двор припасами, поставляла солдат и рабынь для гаремов, мануфактур инков и для обслуживания храмов. Все население делилось на сотни, тысячи и десятитысячные отряды, находившиеся под надзором чиновников. Сверх того инки держали в своих домах и поместьях домашних рабов – янакунов (буквально – «черные люди»)[5]. Таким образом, можно считать достоверным, что в Древнем Перу, несмотря на сохранность общинных отношений, рабовладельческий уклад играл ведущую роль и что до прихода испанцев общество Перу уже становилось рабовладельческим. Если не хронологически, то стадиально культура Древнего Перу с полным правом может быть сопоставлена с обществами Древнего Востока, в особенности с Древним Царством Египта и с шумерийскими городами III тыс. до н. э. Тем интереснее наличие в Древнем Перу дуально-родовой организации, столь важной и жизненной, что ни один из испанских авторов эпохи конкисты и XVII – XVIII вв. не прошел мимо нее. Несмотря на то, что не только невежественным ис-

[с. 186]

панцам, но и потомку инкской принцессы Гарсиласо де ла Вега неясны были природа и происхождение этой организации, все же основные черты дуально-родового строя совершенно отчетливо выступают из описаний старинных авторов.

Поло Ондегардо, один из наиболее передовых и осведомленных писателей XVI в., начинает свое донесение со следующего заявления: «Прежде всего нужно иметь в виду, что поколение инков делилось на две ветви: одна называлась Ханан Куско, другая Хурин Куско»[6]. Акоста, Кристобаль де Молила, Гарсиласо де ла Вега, Монтесинос, Сиеса де Леон, Лас Касас, Сармиенто де Гамбо упоминают о делении города Куско, а одновременно и всех прочих городов империи инков, на два квартала: Ханан – Верхний квартал и Хурин – Нижний квартал. Каждый город империи состоял из двух четко отграниченных кварталов, разделяемых широкой дорогой или площадью. В особенности подробно описано это деление для города Куско, архитектура и планировка которого тщательно изучены археологами[7].

Население Ханан Куско считалось в социальном отношении более значительным[8], чем население Хурин Куско, но это представление оставалось чисто теоретическим. По словам Гарсиласо, «жившие в Верхнем и Нижнем городах не имели никаких привилегий по отношению друг к другу, так как инка желал, чтобы все были равны как братья, сыновья одного отца и одной матери»[9]. Существовало, очевидно, только идеологическое представление о превосходстве людей Верхнего города над людьми Нижнего города, совершенно аналогичное представлению меланезийцев об умственном превосходстве людей одной фратрии над людьми другой фратрии.

Показания Гарсиласо позволяют предполагать, что два квартала (barros), или, как называют их часто испанские авторы, два поколения (lineage), на которые делилось все царство инков, были экзогамными фратриями. Гарсиласо рассказывает, что браки заключались, «сохраняя различия между обитателями Верхнего и Нижнего Куско»[10]. Большинство исследователей[11] видит в этом не вполне четком указании намек на экзогамность «поколений», или «кварталов». Подобное толкование представляется нам единственно возможным не только потому, что верхние и нижние кварталы перуанских городов совершенно отчетливо выступают перед нами как организации, идентичные с экзогамными фратриями североамериканских индейцев, но также потому, что

[с. 187]

деление на экзогамные фратрии, называющиеся Верхняя (Ханан) и Нижняя (Хурин), сохранилось у индейцев аймара до XX в.[12]

Наконец, заключение это подтверждается анализом системы родства племен кечуа и аймара, строго отличающей параллельных кузенов от перекрестных кузенов[13]. Каждая фратрия имела своего вождя, в силу чего во главе каждого племени стояли обычно два почти равноправных предводителя. Племя чанкас, жившее к востоку от Куско, во время войны против инков возглавлялось двумя вождями, один из которых происходил из фратрии Ханан и был главным, а второй – из фратрии Хурин[14].

Автор XVII в. Матиенцо сообщает, что «в каждом районе империи существовало деление народа на две ветви. Во главе каждого подразделения стоял главный вождь, дававший распоряжение другим вождям своего деления, но не имевший власти над вождем другого деления; однако главный вождь анансайя (Ханан) был действительно главным вождем для всей «провинции и он почитался главным вождем уринсайя (Хурин), и он стоял выше всех других вождей»[15].

Так называемый род инков, представлявший, очевидно, на самом деле сословие или касту, образовавшуюся из племени завоевателей, делился на те же две фратрии, что и остальное население.

Таким образом, все города и поселки империи инков, все население этой империи, включая касту властителей, делилось на две экзогамные фратрии: Ханан и Хурин. Каждая фратрия имела свой квартал для обитания и своего вождя. Фратрия Ханан считалась высшей и соответственно ее вождь играл руководящую роль. Правящий инка принадлежал, кажется, тоже к фратрии Ханан.

Между фратриями, совершенно так же как в Австралии, Меланезии и у индейцев Северной Америки, существовало соперничество, местами принимавшее характер полусерьезной, полушуточной, но неизменно церемониальной вражды. «Люди Ханан Куско, – рассказывает Монтесинос, – желали схватиться с людьми Хурин Куско и иногда дело заходило так далеко, что проливалась кровь. А так как все королевство было разделено на эти две секции, то где бы ни находились солдаты, всюду возникало соперничество в доблести между обеими партиями»[16].

Соперничество, а подчас и вражда между людьми разных фратрий отмечены в ряде источников, и некоторые испанские авторы,

[с. 188]

разумеется, незнакомые с существом и происхождением фратриальногю деления, полагали, что оно было установлено инками с целью вызвать между (различными частями народа соревнование, соперничество и вражду[17].

В то же время показания Монтесиноса свидетельствуют о наличии фрагриального разделения в армии, которая, возможно, и в бою строилась двумя крыльями, соответствующими фратриям.

Разделение на две фратрия красной нитью проходило сквозь всю общественную и церемониальную жизнь перуанцев. «Когда король призывал народ какой-либо провинции или приказывал народу начать какие-либо строительные и общественные работы, тогда Ханан сайас[18] занимали положение, отличное от Хурин сайас»[19].

Во время всех публичных церемонии, празднеств и различных обрядов каждая фратрия и ее вожди занимали особые места, располагавшиеся обычно по разным сторонам центральной городской или деревенской площади. При этом сторона Верхней фратрии (Ханан), соответствовавшая северу, находилась по правую руку от стоявшего лицом к закату солнца, а сторона Нижней фратрии, соответствовавшая югу, находилась по левую руку от стоявшего лицом к закату. При этом вождь фратрии Ханан сидел справа, а вождь фратрии Хурин – слева. Вождь каждой фратрии был главой восьми айлью (род), входивших в его фратрию и имевших своих вождей. Все эти вожди сидели в определенном порядке. Вожди айлью из фратрии Хурин сидели по левую руку от главного вождя, а вожди Ханан – по правую руку[20]. На ежегодном августовском празднике, устраивавшемся для изгнания зла и неудач из города Куско, четыреста вооруженных воинов образовывали на площади каре. Одна сотня стояла обращенной на запад, другая на восток, третья на юг, четвертая на север. Когда процессия жрецов, вышедшая из храма Солнца, достигала площади, вооруженные воины, составлявшие каре, с криком «Да изыдет зло!» бросались в четыре противоположные стороны, размахивая оружием и как бы изгоняя зло из города. «Люди Хуран Куско подхватывали этот крик»[21]. Люди Ханан

[с. 189]

Куско, очевидно, в крике не участвовали. Во время другой церемонии «люди Ханан Куско и Хурин Куско соединялись вместе, чтобы очистить побольше места на площади»[22]. Из этого показания явствует, что во время других церемоний они располагались отдельно друг от друга, образуя две противоположные партии. Во время ноябрьского праздника посвящения молодежи «племена (неточность терминологии, естественная для автора XVI в. – А. 3.) Ханан Куско и Хурин Куско рассаживались по предназначенным им местам»[23]. Повествуя об этом же празднике, наш источник говорит: «все люди садятся, Ханан и Хурин Куско занимают свои места»[24]. Затем начиналось музыкальное представление, исполняемое четырьмя музыкантами, двумя от Ханан Куско, двумя ох Хурин Куско. Во время декабрьского праздника «все, кто были вооружены как рыцари, так же как все, кто происходил из поколений Ханан Куско и Хурин Куско, выходили на площадь с пращами в руках, и юноши Ханан Куско сражались с юношами Хурин Куско. Их метательные снаряды, добываемые из чертополоха, назывались “коко”. Потом юноши схватывались врукопашную, чтобы испробовать мускулы рук; это продолжалось до тех пор, пока присутствовавший инка не поднимался и не водворял порядок. Они называли это [сраженье] “чокопако”, и было делом чести видеть, кто сильней и доблестней. Затем они снова рассаживались, занимая места в соответствии с принадлежностью к поколениям»[25]. Затем юноши, перед тем долго постившиеся, начинали пир; для участия в пире приносили на площадь изображения богов (уак’а) и мумии умерших инков; уак’а и мумии располагались так, что те, кто принадлежал к Ханан Куско, оказывались на той стороне [площади], где стояло их поколение; то же самое с Хурин Куско»[26]. Наш источник рисует с необыкновеннейшей отчетливостью взаимоотношение и роль фратрий во время главнейших церемоний; все участвующие в церемониях занимают места на площади в соответствии с фратриальной принадлежностью; каждая фратрия выставляет своих богов (уак’а), своих музыкантов, даже мумии своих инков; между юношами противоположных фратрий происходит полусерьезное-полуцеремониальное сражение. Из этого явствует, как велика была роль фратрий в общественной и религиозной жизни перуанцев. У современных индейцев аймара каждая труппа танцоров делится на две партии; во главе каждой партии стоит (распорядитель. Одна партия представляет Верхнюю фратрию, другая – Нижнюю фратрию. Каждая партия танцует на своей стороне площади; верх-

[с. 190]

няя партия – на северной стороне, нижняя – на южной. Если кто-либо из танцоров нарушает границу, разделяющую площадь на две части, происходит стычка.

Во времена инков фратрия, очевидно, не была уже экономической организацией. У каждого отдельного племени, в каждом городе и деревне, фратрия делилась на несколько родов, а часть города, занятая ею, распадалась на несколько родовых кварталов. Так, в городе Куско люди каждой фратрии делились на пять родов (айлью), имена которых сохранились в документах[27]. Айлью, представлявшие позднейшие подразделения фратрий, выполняли некоторые экономические функции: они были собственниками земли, и члены их были связаны обычаем взаимопомощи. Но в публичной, религиозной, церемониальной и даже политической жизни фратрии играли еще заметную роль.

Не вполне ясным остается вопрос о порядке наследования в перуанских фратриях. Большинство источников эпохи, конкисты говорит о патрилинейности. Гарсиласо прямо утверждает, что «инки не ценили родство по женской линии, чтобы их королевская кровь не была бы загрязнена»[28]. Но это показание относится, во-первых, только к правившей династии, во-вторых, противоречит ряду фактов. Во всяком случае, такие компетентные исследователи, как Банделье и Латчам, высказывались за матрилинейный счет наследования.

По мнению первого, народ перешел от матрилинейного счета к патрилинейному только под влиянием испанских реформ. Латчам, в свою очередь, показал наличие во многих местностях государства инков матрилинейного счета наследования. Многие айлью (роды) назывались «происходящие от сестер»; родовые боги мыслились в женских образах. В некоторых районах чилийского берега должность вождя наследовалась по женской линии[29]. У чибча должность вождя, должность чиновника и офицера, имущество в знатных семьях наследовались но материнской линии. У адеауканов родство и наследование считались по женской линии[30].

Даже среди правивших инков наследование не было чисто патрилинейным, как это явствует из трагической истории борьбы двух последних инков, Уаскара и Атауальпы, за престол.

По обычаям инков, главной женой правящего инки должна была быть его родная сестра, носившая титул Койи, и только ее сын признавался законным наследником престола[31]. Дети всех

[с. 191]

других многочисленных жен инки не имели прав на престол, а сами жены третировались как наложницы. Это показывает, что среди правящих инков престолонаследование шло по материнской, а не по отцовской линии, и говоря, что инки игнорируют родство по женской линии, Гарсиласо, по всей вероятности, имел в виду потомство жен-наложниц. Иначе невозможно понять, почему дети только сестры и одновременны жены правящего инки были законными наследниками. Нельзя также при допущении патрилинейности счета объяснить возникновение династического обычая жениться на своей сестре. Предания повествуют, что основатель династии Манко Канак принадлежал к фратрии Хурин и что к этой же фратрии принадлежали правящие инки вплоть до девятого инки Капак Юпанки*. Только после смерти последнего верховенство и титул правителя государства перешли к фратрии Ханан[32]. Однако имеется и другое указание, кажущееся более правдоподобным: должность правителя переходила от одной фратрии к другой[33]. Если первый инка был Хурин, второй должен был быть Ханан, третий – снова Хурин и т. д. Так и должно было быть при делении народа и династий на две экзогамные матрилинейные фратрии. Инка Хурин женился на женщине Ханан и передавал свою должность сыну, бывшему членом фратрии Ханан. Когда же возникло стремление задержать должность правящего инки в пределах одной фратрии (Ханан), инки ввели обычай брака с собственной сестрой и таким образом закрепили должность за своей фратрией и за своими сыновьями[34]. Подобный акт был вполне естественным: в обществе, где несмотря на классовую дифференциацию, еще огромную роль играли родовые связи. Таким новатором, учредившим в нарушение экзогамии брак с родной сестрой, возможно, и был Капак Юпанки (XIII в.). Тот факт, что династическое предание приписывает брак со своей сестрой еще основателю династии Манко Капаку, не опровергает нашего предположения, ибо, как будет показано ниже, версия о браке Манко Канака со своей сестрой Койей – позднего происхождения.

Последний единоличный правитель государства Перу инка

[с. 192]

Уайна Капак (1485 – 1525 гг.) женился, согласно обычаю, на сестре своей Маме Кусиримае. Оба они принадлежали к фратрии Ханан. Брак был бездетным. Но до брака Уайна Капак имел сына Уаскара от женщины Ракуа Окло и сына Атауальпу от принцессы Окло Куки. Оба сына принадлежали к разным фратриям[35], и это и послужило одним из источников междоусобицы. Ни один из них не был законным наследником. Поэтому, когда тело Уайны Капака было привезено в Куско, Уаскар заставил свою мать Ракуа Окло совершить обряд венчания с мертвым телом, чтобы он стал законным наследником[36]. В чем заключался этот обряд – неизвестно, но можно думать, что целью его было хотя бы обрядовым путем поставить свою мать на место Койи и хотя бы таким образом получить видимость прав на престол. Если бы счет наследования у инков был патрилинейным, происхождение Уаскара от покойного инки было бы достаточным для законного наследования престола, во всяком случае при условии бездетности Койи, и не понадобилось бы обряда венчания его матери с телом усопшего правителя.

Все это заставляет нас склониться к признанию матрилинейного счета[37] во фратриях инков эпохи конкисты, хотя мы далеки от того, чтобы считать вопрос окончательно решенным.

Миф о братьях-близнецах

Перуанская легенда о происхождении дуально-родовой организации, дошедшая до нас в нескольких версиях, целиком принадлежит к циклу первобытных близнечных мифов.

Наиболее распространенная, но и в то же время наиболее стилизованная и переработанная версия передается Гарсиласо: «Наш отец Солнце, – рассказывает Гарсиласо, – увидев людей, пребывающих в состоянии дикости, живущих как дикие звери, совокупляющихся как дикие животные, не знающих ни одежды, ни домов,

[с. 193]

сжалился над ними и послал с неба сына своего Манко Капака[38] и дочь Койю, чтобы они научили людей почитать отца Солнце, дали законы, обучили их строить города, сеять маис и другие растения и жить, как подобает разумным существам, а не как диким тварям. Дети Солнца прошли всю страну, сделали все, что предписал им отец Солнце, и основали первые города. Город Куско они разделили на Ханан Куско (Верхнее Куско) и Хурин Куско (Нижнее Куско). Люди, последовавшие за первым инкой Манко Капаком, поселились в Ханан Куско и по этой причине получили это имя; те же, кто последовал за его сестрой и одновременно женой, поселились в Хурин Куско. Это деление было установлено для того, чтобы не исчезла память, что часть населения была собрана королем, часть – королевой. Манко Капак предписал, чтобы люди Верхнего Куско рассматривались как старшие братья, чтобы обе фратрии были правой и левой рукой, мужским и женским началом. В подражание этому делению сходное устройство было создано в городах, больших и малых, всей империи». Далее Гарсиласо передает, что Манко Капак, населив города, научил людей земледелию, дал им металл, зерна, ирригацию, ввел брак, установил законы и обряды, а его сестра обучила женщин ткать и прясть, шить и кроить, исполнять все домашние работы[39].

Версия Гарсиласо поучительна сочетанием древнейшего близнечного мифа с позднейшими морально-политическими тенденциями. Нельзя забывать, что Гарсиласо был сыном испанского конкистадора и принцессы из дома инков. Свои сведения он черпал от родственников по материнской линии, сохранивших в своей среде предания и традиции правящей династии. Версия о происхождении государства инков и деления на фратрии, сообщаемая Гарсиласо, является официальной версией правившей в Перу династии. Отсюда вытекает красной нитью проходящее через нее стремление вывести все главнейшие общественные институты государства, в том числе и деление на фратрии, прямо от верховного бога инков Солнца, а самих инков выдать за детей Солнца. Это типичная для господствующего класса раннерабовладельческого общества презумпция, строго необходимая для укрепления молодого еще государственного устройства. Достаточно ярко выражена она в идеологиях Древнего Востока (хетты, Вавилон). Для оформления этой тенденции инками был использован древний народный миф о происхождении культуры. Братья-демиурги, творящие землю и культуру в мифологии всех первобытных народов, были превращены династической традицией в основателей самой династии. Не приходится сомневаться в том, что Манко Капак, подобно греческому Кекропсу, – чисто мифологический образ, а не

[с. 195]

имя реального царя. Не может быть сомнений в том, что его сестра Койя мыслилась первоначально как его брат. Только при этом допущении становится понятным изложенное нами выше место, которое мы воспроизведем вторично и текстуально: «Он [инка] приказал, что должно быть только одно различие между ними [фратриями] в отношении превосходства, а именно люди Верхнего Куско должны рассматриваться как высшие и уважаться как старшие братья, а люди Нижнего Куско как младшие братья». Цитата эта находится в несомненном противоречии с изложенным выше текстом мифа, выводящем людей Верхнего Куско от Манко Капака и людей Нижнего Куско от его сестры Койи. Почему люди, происходящие от брата, должны рассматриваться как старшие братья, а происходящие от сестры – как младшие братья, неясно. В гораздо большей степени с требованиями логики и здравого смысла согласуется даваемое Гарсиласо отождествление одной фратрии с мужским, другой – с женским началом.

Противоречие это, однако, легко разрешается на почве нашего предположения. Древний миф выводил, как мы видим, у примитивных племен Америки и Меланезии одну фратрию от старшего брата, и поэтому люди ее должны были рассматриваться как старшие братья, а другую фратрию – от младшего брата, и поэтому люди ее должны были рассматриваться как младшие братья. Когда же происхождение племени от двух братьев стало казаться нелепым, когда понадобилось приспособить древний миф к династическим интересам, когда, наконец, нужно было идеологически обосновать введенную инками в целях сохранения должности верховного инки в одной фратрии практику брака с сестрой, тогда младший брат близнечного мифа был вытеснен сестрой – женой[40]. Но поздняя переработка мифа не уничтожила следов первоначальной концепции и, казалось бы, случайная оговорка Гарсиласо приподняла завесу, открыв перед нами древний сюжет мифа*.

Другая версия, сохраненная Кристебалем де Молина, придает нашей догадке характер достоверного факта. Кристобаль де Молина, в совершенстве владевший языком кечуа, получил свои сведения путем расспроса целой группы родовых вождей и стариков, специально собранных для этой цели. Записанный им космогонический миф почерпнут от народа, а не из кругов правящей династии. В нем нет следов дворцовой переработки, он не приписывает сотворение всей культуры инкам, он не берет столицу инков Куско как прообраз и образец социального строя. Миф, сообщаемый де Молина, – настоящий близнечный космогонический миф первобытных племен, сохранившийся в народе и позволяющий разобраться в противоречиях династической версии.

[с. 195]

Первоначально, рассказывали индейцы де Молине, творец имел двух сыновей: одного звали Ямаймана Виракоча, другого – Токана Виракоча. Желая обеспечить племена и народы языками и снабдить их одеждой, творец приказал одному сыну спуститься с неба на землю на луне, другому на звезде. Старший сын, Ямаймана Виракоча, под власть которого были отданы все вещи, отправился по горам и лесам, через всю страну, давая имена большим и маленьким деревьям, фруктам и плодам, уча народ собирать жатву, колдовать, исполнять обряды. Он дал названья всем травам и научил людей отличать лечебные от ядовитых. Второй сын, Токана Виракоча, (токана – демиург, мастер) научил тому же людей долин. Так, идя один по горам, другой по долинам, они дошли, наконец, до моря, где и вознеслись на небо. Сходный миф рассказали де Молине индейцы канарио, жившие в подчиненном инкам королевстве Кито[41]. Во времена потопа[42] два брата бежали на высокую гору, вершина которой вырастала по мере того как поднималась вода. На этой вершине они спаслись от потопа. Вскоре у них кончилась пища, и они стали голодать. На целые дни они уходили из своей хижины, чтобы разыскать плоды и коренья. Однажды, вернувшись домой голодные и усталые, они нашли в хижине вкусную пищу и напитки. Через десять дней во время их отсутствия запасы пищи возобновились. Тогда братья решили выследить, откуда берется пища. Старший брат остался в засаде, а младший ушел на охоту. Вскоре старший брат увидел из засады двух птиц, одетых в индейские костюмы. Птицы вошли в дом и стали готовить пищу. Присмотревшись, старший брат заметил, что у них женские лица и что они хороши собой. Тогда он выскочил из засады и попытался их схватить, но птицы улетели, не оставив на этот раз пищи. На следующий день оба брата остались в засаде. К концу третьего дня птицы снова прилетели и начали готовить пищу. Братья дождались, пока они кончили работу, а потом захлопнули дверь. Все же одной птице удалось улететь. От пойманной птицы женщины братья прижили шестерых сыновей и дочь. От сыновей и дочери произошло племя канарио[43]. Героями вышеизложенных мифов являются два брата, выступающие в качестве создателей культуры и прародителей рода человеческого. Подобно Манко Капаку и Койе они спускаются с неба на землю и вся их деятельность аналогична деятельности Манко Капака и Койи в версии Гарсиласо. В том, что старший брат идет по горам, а младший – по долинам можно видеть намек на разделение людей на Верхнюю и Нижнюю фратрии. Совершен-

[с. 196]

но очевидно, что в династической версии Койя выступает лишь позднейшей заместительницей младшего брата, основателя Нижней фратрии, люди которой, по словам Гарсиласо, должны были подчиниться, «как младшие братья»[44].

В то же время близнечный миф подводит нас вплотную к разрешению вопроса о происхождении идеи верховного бога среди инков. Основным богом инкского пантеона был Виракоча – высшее существо, творец сущего. В Куско находился храм высшего бога, где совершался тщательно разработанный ритуал почитания Виракочи. Виракоча занимал более высокое место в пантеоне, чем солнце и месяц. Виракоче молились о ниспослании здоровья, счастья, хорошего урожая, об увеличении стад, о победе над врагами и т.д. До нас дошли гимны, воспевавшие Виракочу в следующих словах:

О Виракоча, господин Сущего,

Пребываешь ли ты в мужчине,

Пребываешь ли ты в женщине,

Ты господин рождения,

Где бы ты ни был.

О бог божественного,

Где пребываешь ты,

Ты, могущий быть сверху,

Ты, могущий быть снизу

Или повсеместно вокруг,

Твой блестящий трон и скипетр

и т. д.

С неба, с верхнего, где ты пребываешь,

С моря, с нижнего, где ты пребываешь,

Творец мира,

Создатель всех людей,

Господин всех господ

и т. д.

О, приди сюда,

Великий, как небеса,

Господин всей земли,

Великая первопричина,

Создатель людей[45].

Жреческие гимны инков рисуют Виракочу в патетических тонах, сильно напоминающих образы древнеегипетских, и в особенности древнеиндийских богов. Но эта пантеизация образа Вирако-

[с. 197]

чи – дело рук династических жрецов города Куско. Мы ничего не знаем о подобных идеях среди народа, взгляды которого на Виракочу – одного из братьев-близнецов – лучше всего отражены в изложенном выше мифе.

Почти достоверно, что Виракоча первоначально был лишь одним из двух культурных героев, мифологические образы которых, хорошо известные нам по фольклору примитивных племен Америки, входили в круг воззрений перуанских индейцев. Только когда возникла династия инков и вместе с деспотическим единоцарствием понадобилась идея небесного деспота, для ее воссоздания был использован мифологический образ одного из братьев-близнецов, культурных героев, наделенный жреческой фантазией пантеистическими чертами. Такова в самом схематичном виде дорога от мифологического героя первобытности к единому богу монотеистических религий, дорога, которую проделали все боги земного шара – начиная от Амока и кончая Юпитером и Иеговой, дорога, которую нам еще неоднократно придется прослеживать*.

Со спокойной совестью можем мы отбросить различные домыслы испанских хронистов, усматривавших в фратриальном делении административное нововведение инков[46]. Этнография ясно показывает, что деление на Верхний и Нижний кварталы, проходившее через все города и деревни огромной Перуанской империи, не было создано пи Манко Капаком (Гарсиласо), ни Тупак Юпанки (Де Кастро), ни Пачакутеком (Лас Каоас), ни Инти Капаком (Монтесинос) и никем другим. Оно возникло в отдаленные времена родового строя и сохранялось в эпоху конкисты у индейцев в Перу в еще довольно жизненной форме.

Сведя воедино весь материал, можно сказать следующее.

1. Все население империи инков (аймара, кечуа, чибча и другие племена) делилось на две экзогамные и, по всей вероятности, матрилинейные фратрии**. Одна фратрия, называвшаяся Верхней (Ханан), считалась старшей, главной, северной и рассматривалась как мужское начало; вторая фратрия называлась Нижней (Хурин) и считалась младшей, южной, женским началом.

2. Хотя последние правящие инки происходили из фратрии Ханан, но есть основание полагать, что в более отдаленные времена должность правящего инки переходила от фратрии к фратрии.

3. Во главе всех племен, покоренных инками, стояло по два вождя, каждый представлял свою фратрию. Кроме того, каждая фратрия выставляла своих музыкантов и своих танцоров.

4. Каждая фратрия имела своих богов.

5. Все города и села делились на два квартала – квартал фратрии Ханан (северный) и квартал фратрии Хурин (южный).

6. Во время религиозных церемоний каждая фратрия занимала «свое особое место на площади.

7. Между фратриями существовало постоянное соперничество, иногда выливавшееся в драки.

8. Фратрии вели свое происхождение от двух мифологических геров – братьев, спустившихся с неба и принесших людям основные элементы культуры.

9. Образ одного из двух братьев был использован династией инков для создания монотеистической идеи, и в официальном культе совершенно вытеснил второго брата, память о котором сохранилась в народных мифах*.

[с. 198]

Представления, связанные среди индейцев обеих Америк с дуальной организацией (по: Olson, 1933)


Тева, таос, ислета, лагуна, хемец, акома (хопи, зуньи)		Юг связан с зимними церемониями и войной (таос). Красная и Черная (ислета). Белая и Желтая или Голубая. Фратрии противостоят в игре в мяч. Сезонное руководство на основе фратрий. Гром связан с войной (тева).
		Фратрии противостоят в игре в мяч. Сезонное руководство на основе фратрий
	Птицы – животные, черная – белая, верхняя – нижняя	Фратрии противостоят в игре в мяч
		«Зимний вождь» указывает на следы сезонной дуальности. Тотемы кланов говорят о концепции птицы – животные
		Связь с цветами, сезонное руководство на базисе дуальности
		Сторона мира – на северной части лагеря, сторона войны – на южной
Омаха, понка, осэджи, канза, ото	Небо – земля, правая – левая, север – юг, война – мир, мужчина – женщина	Юг, правая сторона связаны с войной. Гром связан с войной (понка и омаха), небо связано с миром. Фратрии противостоят в игре в мяч (осэджи). Посменное руководство (ото)
	Верхняя – нижняя, птицы – животные	Военные функции связаны с Верхней (Птичьей) фратрией. Фратрии противостоят в игре в мяч
	Верхняя – ниж-няя, война – мир	Кланы Верхнего Мира и Грома связаны с войной

	Красная – белая, война – мир	В мифе Белая фратрия – фратрия птиц. Красная фратрия связана с войной. Фратрии противостоят в игре в мяч
	Птицы – живот-ные, мужчины – женщины	Фратрии противостоят в игре в мяч. Взаимные погребения и другие церемониальные функции
	Черная – белая, красная – чер-ная, земля – вода; вверх по потоку – вниз по потоку	Фратрии противостоят в игре в мяч. Взаимные погребения и другие церемониальные функции
Северо-западный берег Америки	Определенные следы концепции верх – низ или птицы – животные	Взаимные погребения в другие церемониальные функции, церемониальное соперничество. У тлинкитов фратрии противостоят в играх
	Птицы – животные, темная – светлая, правая – левая
	Красная – белая, коршун – койот, красные муравьи – белые муравьи	Красная сторона связана с землей, Белая – с подземным миром
	Верхняя – нижняя, красная – белая	Фратрии противостоят во время игр в мяч и других игр
		Распределение кланов по фратриям указывает на концепцию птицы – животные

	Верхняя – нижняя, старшая – младшая; правая – левая, мужская – женская	Посменное руководство. Взаимные церемониальные функции. Церемониальное соперничество
		Церемониальное соперничество. Взаимные церемониальные функции
	Солнечный восход – солнечный закат, красный – черный	Взаимные церемониальные функции

[с. 199 – 201]

[1] По Минсу (Means, 1917), правление Манко Капака началось в 1075 г. Однако дата эта, так же как и личность Манко Капака, несомненно, легендарна.

[3] Bechaut, 1912; Buschan, 1922, I, стр. 351.

[4] Вопрос об общине наиболее обстоятельно разработан у Кунова (Cunow, 1896).

[5] Инки получали в подарок от племенных вождей медников, художников, певцов, плотников (Garsilaso de la Vega, 1871, II, стр. 22). О гаремах и янакунах см. Вaudin, 1928, стр. 75 и Trimborn, 1927, стр. 303 – 344. Последний автор показал, что в 1570 г., т.е. через 35 лет после падения власти инков, в Перу насчитывалось еще 47 тыс. янакунов (рабов).

[6] Polo de Ondegardo, 1873, стр. 151.

[7] См. Bechaut, 1912, стр. 654.

[8] Montesinos, 1910, стр. 29.

[9] Garsilaso de la Vega, 1869, I, стр. 67.

[11] Buschan, 1922, стр. 385; Olson, 1933, стр. 378.

[12] См. Bandelier, 1910, стр. 82, 84. Банделье убедительно показал несостоятельность разделяемой некоторыми авторами веры в то, что деление на две фратрии было введено в большей части Перу, Боливии и Эквадора инками. Из приведенных ими документов явствует, что это деление характеризует древнюю организацию андского общества.

[13] Olson, 1933, стр. 378.

[14] Sarmiento de Gamboa, 1907, стр. 88.

[15] Цит. по: Olson, 1933.

[16] Montesinos, 1920, стр. 47.

[17] См., например, Montesinos, 1920, стр. 30: «Соперничество и различия во мнениях, порожденные этим разделением [на фратрии], заставляли людей одной части города стремиться отличиться перед другой, и это соперничество делало их преуспевающими в их ремеслах и занятиях».

[18] Сайас – провинция, район.

[19] Montesinos, 1920, стр. 30.

[20] Matienzo (XVII в.). Цит. по: Olson, 1933.

[21] Cristobal de Molina, 1873, стр. 22. Автор этот, писавший между 1570 и 1584 гг., был первоклассным знатоком языка кечуа. «Он опрашивал туземных вождей и ученых людей, которые помнили империю инков в дни ее процветания, а благодаря своей должности врача в Куско он близко познакомился с характером туземцев», – говорит Маркгам. Им оставлено наиболее полное и точное описание церемоний и религиозных празднеств инков.

[22] Cristobal de Molina, 1873, стр. 33.

[27] Markham, 1910, стр. 64 – 65.

[28] Garsilaso de la Vega, 1869, I, стр. 97.

[29] Сводку вопроса см.: Olson, 1933, стр. 379 – 381, а также Latcham, 1927, 76 – 77.

[30] Schmidt, 1913, стр. 1056.

[31] Acosta, 1880 стр. 411. Гарсиласо говорит, что наследный принц должен был жениться на своей старшей сестре. Если этот брак не давал детей, то инка женился на следующей по старшинству сестре и т.д. В случае отсутствия сестер он женился на кузине или тетке. «Они говорили, что солнце женилось на своей сестре и предписало так поступать своим детям…. Необходимо блюсти чистоту солнечной крови. Нельзя смешивать ее с простой человеческой» (Garsilaso de la Vega, 1869, стр. 308 – 310).

[32] Bechaut, 1912, стр. 590.

[33] Olson, 1933, стр. 378.

[34] Если верить Сармиенто, то это произошло в правление шестого инки Инки Рока (Sarmiento de Gamboa, 1907, стр. 72). Впрочем, Акоста говорит, что если покойный инка имел брата, то последний наследовал престол и только после его смерти престол переходил к сыну первого, т.е. племяннику второго (Acostа, 1880, стр. 411).

[35] Это видно из слов Уаскара, сказанных одному из офицеров Атауальпы: «Оставь эти рассуждения. Этот спор между моим братом и мною, а не между партиями Ханан Куско и Хурин Куско» (Sarmiento de Gamboa, 1907, стр. 184). Таким образом, борьба между Атауальпой и Уаскаром была борьбой между фратриями.

[36] Juan de Santa Cruz, 1873. Вся эта версия кажется нам более правдоподобной, чем рассказ Гарсиласо, согласно которому Уаскар был законным наследником.

[37] По рассказу Гарсиласо, инка Уайна Капак, отдавая своему сыну от принцессы города Кито Атауальпе царство Кито, мотивировал этот поступок, находившийся в противоречии с обычаями и конституцией инков, всегда ревниво следивших за единством государства, между прочим, и тем, что государство Кито принадлежит предкам Атауальпы по материнской линии (maternalamestors) (Garsilaso de la Vega, 1871, II, стр. 451).

[38] Латчам расшифровывает имя «Капак» с языка аймара как название одного из видов сокола, считавшегося атрибутом солнца, и имя «Манко Капак» связывается с тотемизмом (см. Latcham, 1927, стр. 68).

[39] Garsilasо de la Vega, 1869, I, стр. 67.

[40] Не приходится говорить, что символическое восприятие племени как сочетание мужского и женского начала – позднего происхождения. Представление о том, что в воспроизведении человеческого рода должны принимать участие оба пола, принадлежит уже патриархальной эпохе**.

[41] Cristobal de Molina, 1873, стр. 6 – 7.

[42] Нельзя согласиться с Банделье, усмотревшим в идее потопа христианское влияние. Как показал Фрезер, идея эта универсальна и попала в библейскую теологию из первобытной мифологии (см. Фрезер, 1931).

[43] Cristobal de Molina, 1873, стр. 8. Сходная версия у Sarmiento de Gamboa. Цит. по: Olson, 1933, стр. 373 – 374.

[44] Бальбоа (был в Перу с 1566 по 1576 г.) дает версию, компромиссную между версиями Гарсиласо и де Молина. На землю спускаются четыре брата (в том числе Манко Капак) и сестра Койя, но два брата погибают.

[45] Markham, 1910, стр. 97 и след.

[46] Можно только удивляться наивности Кунова, полагавшего, что инки искусственно делили покоренные ими племена на две половины и давали каждой своего вождя. «Возможно, что инки преследовали при этом цель поселить соперничество между верховными вождями и таким путем предупредить согласные действия их против инков» (Cunow, 1896, стр. 55). В своей посмертной работе 1937 г. Кунов вообще умалчивает о делении на фратрии. Быть может, доля истины заключается в том, что инки поддерживали деление на фратрии с указанными Куновым целями, но что происхождение этого деления восходит к самым истокам родового строя – не подлежит сомнению.